"Да."
«Отличная машина, чувак».
Водитель окликнул своего напарника: «Эй, чувак, у тебя есть немного камня? Мне бы не помешало попробовать, мон.
Франклин-авеню была такой же неровной, как Лейк-стрит, но темнее. Лукас вытащил из кармана клочок бумаги, включил лампу для чтения, проверил адрес Джанки Дуга, который у него был, и пошел его искать. У половины зданий не было номеров. Когда он нашел нужное место, в окне горел свет, а на крыльце снаружи сидело полдюжины человек.
Лукас припарковался, вылез, и разговоры на крыльце прекратились. Он прошел половину разбитого тротуара и остановился. «Здесь живет парень по имени Джанки Дуг?»
Крупная индианка с трудом выбралась из шезлонга. "Не сейчас. Теперь вся моя семья живет здесь».
"Ты знаешь его?"
— Нет, мистер Полиция. Она была вежлива. «Мы живем здесь почти четыре месяца и ни разу не слышали этого имени».
Лукас кивнул. "Хорошо." Он поверил ей.
Лукас начал ползать по барам, разговаривая с барменами и клиентами. Он потерял время на улице, и игроки изменились. То здесь, то там кто-то выявлял его, называл его имя, поднимал руку: лица и имена возвращались, но информации было мало.
Он отправился домой, увидел на переулке Голубого Быка и решил сделать последнюю остановку.
Полдюжины автомобилей были припаркованы в странных положениях вокруг крошечной парковки бара, как будто их бросили, чтобы избежать бомбардировки. Окна «Голубого быка» были тонированы, чтобы посетители могли видеть, кто входит со стоянки, не будучи замеченными сами. Лукас оставил «порше» у пожарного гидранта на улице, вдохнул ночной воздух — креозот и деготь — и вошел внутрь.
«Синий Бык» мог продавать дешевые напитки, сказал владелец, потому что он избегал больших накладных расходов. Он избегал этого, никогда ничего не исправляя. На бильярдном столе были канавки, по которым шар катился по дуге в тридцать градусов в угловую лузу. Верхние вентиляторы не двигались с шестидесятых годов. Музыкальный автомат сломал пластинку бардо Гая Лома на полпути и с тех пор не двигался.
Не изменился и декор: красные флокированные обои публичного дома с патиной пива и табачного дыма. Однако тучный бармен был новичком. Лукас опустился на табурет, и бармен вытер его. "Да?"
— Карл Ступелла все еще работает здесь? — спросил Лукас.
Бармен кашлянул, прежде чем ответить, отвернув голову, не удосужившись прикрыть рот. Слюна полетела вниз по стойке. — Карл мертв, — сказал он, приходя в себя.
"Мертв?"
"Да. Подавился колбасой на игре Близнецов.
"Ты меня разыгрываешь."
Бармен пожал плечами, улыбнулся, передумал и снова пожал плечами. Кашлял. — Его время вышло, — благочестиво сказал он, водя тряпкой по кругу. — Вы его друг?
«Господи Иисусе, нет. Я ищу другого парня. Карл знал его.
— Карл был мудаком, — философски сказал бармен. Он оперся локтем о стойку. — Вы полицейский?
"Ага."
Бармен огляделся. В баре было еще семеро человек, пятеро сидели в одиночестве, не глядя ни на что, а двое других склонили головы друг к другу, чтобы они могли шептаться. — Кого ты ищешь?
«Рэндольф Лески? Он тусовался здесь.
Взгляд бармена скользнул вниз по барной стойке, затем снова на Лукаса. Он наклонился вперед, понизив голос. «Это дерьмо приносит деньги?»
"Иногда. Вы попадаете в список. . . ».
— Рэнди на восьмом табурете ниже, — пробормотал он. «С другой стороны от следующих двух парней».
Лукас кивнул, а через мгновение откинулся на несколько дюймов и посмотрел вправо. Снова взглянув на бармена, он тихо сказал: «Парень, которого я ищу, такой же крупный, как ты».
— Ты имеешь в виду жир, — сказал бармен.
«Здоровенный».
Бармен склонил голову. «У Рэнди была опухоль. Они вынули большую часть его кишки. Он больше не может держать вес. Говорят, он свиную отбивную ест, колбасу гадит. Они не перевариваются».
Лукас снова посмотрел на барную стойку и сказал: «Дай мне ничью, что угодно».
Бармен кивнул и отошел. Лукас достал из кармана визитку, выкатил двадцатку и визитку. "Спасибо. Как тебя зовут?"
«Эрл. Ступелла.
«Карла. . ».
"Родной брат."
«Может, когда-нибудь услышишь что-нибудь серьезное, позвони мне», — сказал Лукас. "Сдачи не надо."
Лукас взял стакан с пивом и пошел вдоль бара. Остановился, сделал двойной дубль. Худощавый человек на табурете повернул голову: дряблая кожа обвивала его лицо и шею, как у бассет-хаунда, но из-под нее выглядывали злые поросячьи глазки Рэнди Лески.