Занавески в женской гостиной были раздвинуты, и с улицы проникал приглушенный свет. Когда его глаза начали привыкать, Куп стал различать основные предметы мебели, прямоугольники картин и гравюр. Тем не менее он ждал, стоя спокойно, обостряя зрение, вдыхая ее запах, прислушиваясь к движению, к слову, к чему угодно — маленькому красному огонеку на пульте сигнализации. Ничего. Квартира спала.
Куп выскользнул из мокасин и в устойчивой тишине пересек квартиру, по более темному коридору мимо ванной слева и кабинета справа. В конце коридора было две двери, главная спальня слева, гостевая комната справа. Он знал, что они собой представляли, потому что так сказал ему бывший заключенный из Логана Ван Лайнса. Он передвинул мебель Дженсена, снял оттиск ее ключа, нарисовал карту. Он сказал Купу, что эту женщину зовут Сара Дженсен, какая-то богатая шлюха, которая «вроде на фондовом рынке» и имеет вкус к золоту.
Куп протянул руку и коснулся двери ее спальни. Она была открыта на дюйм, может, на два. Хорошо. Параноики и беспокойные спящие обычно закрывают дверь. Он подождал еще мгновение, прислушиваясь. Затем, используя всего лишь кончики пальцев, он приоткрыл дверь на фут, приблизил лицо к проему и заглянул внутрь. Слева открывалось окно, и, как и в гостиной, шторы были отдернуты. Полумесяц висел над крышей соседнего дома, а за ним виднелись парк и озеро, как реклама пива.
И он мог ясно видеть женщину в бледном лунном свете.
Сара Дженсен сбросила легкое весеннее одеяло. Она лежала на спине, на темной простыне. На ней было белое хлопчатобумажное платье, закрывавшее ее от шеи до щиколоток. Ее угольно-черные волосы рассыпались вокруг головы темным ореолом, лицо слегка склонилось набок. Одна открытая рука была согнута и лежала у ее уха, как будто она махала ему. Другая рука лежала на нижней части ее живота как раз в том месте, где он соединялся с верхней частью ее тазовой кости.
Прямо под ее рукой Купу показалось, что он видит более темный треугольник; а на груди — тень ее коричневых сосков. Его видение ее не могло быть запечатлено на пленку. Затемнение, затенение были всего лишь плодом его воображения. Ночная рубашка была более существенной, менее прозрачной, чем казалось Купу, но Куп влюбился.
Любовь, как спичка, зажженная в ночи.
КУП ПРОЛИСТАЛ фотокниги, наблюдая, ожидая. Он смотрел на фотографию мертвой кинозвезды, когда его женщина вышла из-за угла и посмотрела на «Хобби и коллекционирование».
Он сразу узнал ее. На ней был свободный коричневый жакет, немного длинноватый, несколько вышедший из моды, но опрятный и ухоженный. Волосы короткие, аккуратные, аккуратные. Ее голова была откинута назад, чтобы она могла смотреть на верхние полки, следуя за строкой книг по антиквариату. Она была невзрачной, без макияжа, не худой и не толстой, не высокой и не низкой, в огромных очках в черепаховой оправе. Женщина, которую не заметил бы другой человек в лифте. Она стояла, глядя на верхнюю полку, и Куп сказал: «Могу я вам кое-что достать?»
"Ой . . . Я не знаю." Она попыталась слегка улыбнуться, но это выглядело нервным. У нее были проблемы с регулировкой.
— Ну, если я могу, — вежливо сказал он.
"Спасибо." Она не отвернулась. Она чего-то ждала. Она сама не знала, как это сделать.
«Я пропустил чтение», — сказал Куп. «Я только что закончил рубаи. Я думал, что может быть что-то, знаете, аналогичное. . . ».
А через мгновение женщина уже говорила: «. . . это Гарриет. Гарриет Ваннемейкер».
САРА ДЖЕНСЕН, разостланная на кровати, дернулась.
Куп, собиравшаяся подойти к комоду, замерла. В колледже Сара была заядлым курильщиком: ее подсознание ощущало запах никотина, исходящий из легких Купа, но она была слишком далеко, чтобы проснуться. Она снова дернулась, затем расслабилась. Куп с бешено колотящимся сердцем подошел ближе, протянул руку и почти коснулся ее ноги.
И подумал: что я делаю?
Он отступил на шаг, завороженный, лунный свет играл на ее теле.
Золото.
Он выдохнул и снова повернулся к комоду. Женщины держат все чертовы вещи в спальне или на кухне, и Дженсен не был исключением. В квартире была дверь с двойным замком, камеры наблюдения в холле, частный патруль, который проезжал мимо полдюжины раз за ночь, время от времени останавливаясь, чтобы пошпионить. Она в безопасности, подумала она. Ее шкатулка для драгоценностей из полированного черного ореха стояла тут же на туалетном столике.
Куп осторожно поднял его обеими руками и прижал к животу, как защитник, защищающий футбольный мяч. Он шагнул назад через дверь и прошлепал по коридору в гостиную, где поставил чемоданчик на ковер и опустился на колени рядом с ним. В нагрудном кармане он носил небольшой фонарик. Объектив был заклеен черной лентой, с дырочкой в ленте. Он включил его, зажал в зубах. У него была игла света, достаточного, чтобы осветить камень или показать цвет, не нарушая его ночного зрения.
В шкатулке Сары Дженсен для драгоценностей было полдюжины подносов с бархатной подкладкой. Он вынимал подносы по одному и находил кое-что хорошее. Серьги, несколько пар в золоте, четыре с камнями: две с бриллиантами, одна с изумрудами, одна с рубинами. Камни были прекрасными — один набор бриллиантов больше походил на осколки, чем на ограненные камни. Всего в розницу, может быть, пять тысяч. Он получит две тысячи максимум.