"Ты можешь идти?" — спросил Лукас, пытаясь поднять Джанки. Он посмотрел на Грива. "Дай мне руку."
Джанки, застигнутый врасплох, кивнул и с помощью Лукаса и Грива поднялся на ноги.
— Нам нужно идти, чувак. Нам нужно идти, Джанки, — сказал Лукас. — Мы полицейские, ты должен пойти с нами.
Они повели его обратно через дерьмовую вонь, через сорняки, Джанки спотыкался, все еще плача; на полпути что-то произошло, и он остановился, посмотрел на Лукаса, и его глаза прояснились. «Возьми мой клинок. Возьми мой клинок, пожалуйста. Все заржавеет».
Лукас посмотрел на него минуту, потом оглянулся. — Держи его, — сказал он Гриву. Джанки не имел никакого отношения к убийствам; ни за что. Но Лукас должен взять нож.
«Возьми клинок».
Лукас побежал обратно к лагерю, подобрал нож, сложил его и пошел туда, где Грив держал Джанки за руку, Джанки покачивался на тропе. Мысли Джанки снова ускользнули, и он безмолвно последовал за Лукасом и Гривом по желтой грязи, шагая скованно, как будто его ноги были столбами. На ногах остались только большие пальцы. Его большой палец и самые нижние суставы пальцев остались на левой руке; рука была огненной от инфекции.
Вернувшись в сарай, толстяк вышел, и Лукас сказал: «Позвони в 911. Скажи им, что полицейскому нужна скорая помощь. Меня зовут Лукас Дэвенпорт, и я заместитель главы муниципалитета Миннеаполиса».
— Что случилось? . . ?» Толстяк вздрогнул, потом увидел сначала руку Джанки, а потом и его ноги. — О, моя сладкая Пресвятая Дева Мария, — сказал он и вернулся в сарай.
Лукас посмотрел на Джанки, полез в его карман и протянул ему нож. — Отпусти его, — сказал он Гриву.
— Что ты собираешься делать? — спросил Грив.
— Просто отпусти его.
Неохотно Грив отпустил его, и нож, все еще сжатый, замерцал в его руке. Лукас отступил от него в сторону, как ножевой боец, и сказал: — Я собираюсь порезать тебя, Джанки, — сказал он низким, вызывающим голосом.
Джанки повернулся к нему с улыбкой на изуродованном лице. Нож повернулся в его руке, и вдруг лезвие щелкнуло. Джанки поковылял к Лукасу.
«Я порезал тебя; ты меня не порежешь, — сказал он.
— Я порезал тебя, чувак, — сказал Лукас, начиная кружить вправо, подальше от лезвия.
— Ты не порезал меня.
Толстяк вышел и сказал: «Привет. Что ты делаешь?
Лукас взглянул на него. "Не принимайте близко к сердцу. Скорая помощь приедет?»
— Они уже в пути, — сказал толстяк. Он сделал шаг к Джанки. — Джанки, чувак, дай мне нож.
— Я его порежу, — сказал Джанки, подходя к Лукасу. Он споткнулся, и Лукас подошел, схватил его больную руку, повернул его, поймал сзади потрепанный рукав с ножом, повернул еще, схватил здоровую руку и вытряхнул нож.
— Вы арестованы за нападение на полицейского, — сказал Лукас. Он оттолкнул толстяка, взял нож, сложил его и бросил в карман. «Вы это понимаете? Вы под арестом."
Джанки посмотрел на него, затем кивнул.
— Садись, — сказал Лукас. Джанки проковылял и сел на плоскую бетонную площадку возле лачуги. Лукас повернулся к толстяку. «Вы видели это. Вспомни, что ты видел».
Толстяк посмотрел на него с сомнением и сказал: «Я не думаю, что он причинил бы тебе боль».
— Арестовать его — лучшее, что я могу для него сделать, — тихо сказал Лукас. «Они положат его внутрь, вымоют, позаботятся о нем».
Толстяк задумался, кивнул. Зазвонил телефон, и он вернулся внутрь. Лукас, Грив и Джанки молча ждали, пока Джанки внезапно не поднял глаза и не сказал: — Давенпорт. Что ты хочешь?"
Голос у него был четкий, сдержанный, взгляд сосредоточенный.
— Кто-то режет женщин, — сказал Лукас. — Я хотел убедиться, что это был не ты.
— Давным-давно я порезал некоторых женщин, — сказал Джанки. «Была эта, у нее была красивая… . . тебе известно. Я сделал на них виноградную лозу».
"Да, знаю."
"Давным-давно; им понравилось», — сказал он.
Лукас покачал головой.
— Кто-нибудь режет женщин? — спросил Джанки.
«Да, кто-то режет женщин».
После еще одного молчания Грив спросил Джанки: «Зачем им это делать? Зачем ему резать женщин? Вдалеке, сквозь звук подъезжающих к рабочей кромке насыпи грузовиков, послышалась сирена. Толстяк, должно быть, устроил экстренную ситуацию.
— Ты должен, — торжественно сказал Джанки Гриву. «Если их не обрезать, особенно красивых, они выйдут из-под контроля. Вы не можете допустить, чтобы женщины выходили из-под контроля».
"Да?"
"Да. Вы срежете их, они останутся на месте, это точно. Они остаются на месте.
«Так почему же ты долго не резал ни одной женщины, а потом начал резать много женщин?»
— Я этого не делал, — сказал Джанки. Он бросил оборонительный взгляд на Грива.
"Нет. Парень, которого мы ищем, сделал это».
Лукас с любопытством наблюдал, как мужчина в бледно-лиловом итальянском костюме болтает с мужчиной без пальцев на ногах, как будто они пьют капучино возле кафе.
— Он только начал? — спросил Джанки.
"Ага."