Он не мог мешкать. Полицейские могут наблюдать.
Он подумал о собаке, о лапах, царапающих виниловый пол. Ему было интересно, почему они это сделали. . . .
Ночь довела его до безумия: возбуждение из-за улова у Поузи, разочарование из-за света у Дженсена. Он поехал на Лейк-стрит, запер грузовик и начал пить. Он побывал в баре Flower's Bar, Lippy's Lounge, Bank Shot и Skeeter's. Постреляли в бильярд с байкером у Скитера. Сыграл еще одну восьмерку у Липпи и проглотил большую часть, сидя на унитазе в мужском туалете Липпи.
Кокаин через некоторое время вызвал у него сильную головную боль, напрягая мышцы шеи, пока они не стали похожи на подвесную пружину. Он купил пинту бурбона, вышел к своему грузовику, выпил ее и начал делать упражнения: мостики, морские отжимания.
В час дня Куп пьяный отправился обратно в центр города. В пять минут первого, пьяный, он увидел женщину, идущую обратно к отелю у Линдейла. Немного настороженно, немного испуганно. Ее высокие каблуки цокают по улице. . . .
— Трахни ее, — сказал он вслух. У него не было эфира, но были мускулы и нож. Он обогнал женщину, ехавшую в том же направлении, подъехал к бордюру, поставил нейтраль. Он открыл пассажирское сиденье, шарил под ним, пока не нашел сумку, вытащил нож и бросил ключи обратно в коробку. Сделал быструю щепотку кокаина, потом еще одну. Нащупал за сиденьем, пока не нашел свою бейсболку, надел ее.
— Трахни ее, — сказал он. Она подошла к задней части грузовика по тротуару. Ночь была теплой для Миннесоты, но на ней был легкий тренч три четверти. На Купе была футболка с надписью «Coors».
Из грузовика вокруг носа бежит горилла.
Женщина увидела, как он идет. Кричал: «Не надо!»
Уронила сумочку.
Все кокаиновое острое, кокаиновое мощное.
Много топлива, много ненависти: «ПОХУЙТЕ».
Куп выкрикнул это, и лезвие ножа щелкнуло, и она отчаянно попятилась. Он схватил ее, взял за плечо ее пальто. — Садись в чертов грузовик.
Он мог видеть, как белки ее глаз в ужасе повернулись к ней. Пальто пропало, женщина металась, выскальзывая из него, пытаясь бежать. Она прошла через цветник на тротуаре, давила розовые петунии, потеряла туфлю, попятилась к зданию и закричала; запах мочи распространился по ночному воздуху.
И она закричала. Высокий, пронзительный, громкий крик, крик, который, казалось, эхом разносился по тротуарам.
Куп, пьяный, под кайфом, с большими, как надгробные плиты, зубами на ней сверху: «Заткнись». Он ударил ее тыльной стороной руки, сбил ее с ног. Женщина рыдает, пытаясь ползти.
Куп схватил ее за ногу, вытащил из цветника, женщина пыталась удержаться за петунии. Петунии. . .
Она снова начала кричать; больше ни слова, крики, и Куп, все злее и злее, потащил ее к грузовику.
Затем сверху:
— Ты прекрати это. Женский голос, пронзительный, такой же сердитый, как и Куп. — Прекрати, придурок, я вызову полицию.
Затем мужской голос: «Отойди от нее. . . ».
Из квартиры через улицу на него кричат два человека вниз, один, два или три этажа вверх, остальные пять или шесть. Куп поднял взгляд, и женщина зарыдала.
«Да пошел ты!» Куп крикнул в ответ.
Затем вспышка: женщина сфотографировала его. Куп запаниковал и бросился бежать. Женщина на тротуаре посмотрела на него, все еще крича, отстраняясь.
Господи: она видела его вблизи, с двух дюймов.
Еще одна вспышка.
Мужской голос: «Отойди от этой женщины, идет полиция, отойди».
И еще свет, на этот раз ровный: кто-то снимал кино.
Ярость вырвалась из него, как огонь; нож с собственным разумом.
Куп схватил женщину за горло, поднял ее с тротуара, женщина брыкалась, как курица.
И нож взял ее. Она ускользнула от него на тротуар, как будто потеряла сознание.
Куп посмотрел вниз. Его руки были в крови; кровь текла по тротуару, черная в свете уличных фонарей. . . .
«Отойди от этой женщины, отойди. . . ».
Не нужно говорить. Паника охватила его, и он подбежал к грузовику, забрался внутрь и выстрелил в него.
За углом, за другим.
Две минуты вверх по съезду между штатами. Повсюду полицейские машины, внизу мигают фары, визжат сирены. Куп увел грузовик с межштатной автомагистрали, вернулся в районы и двинулся на юг. Переулки и переулки на всем протяжении.
Он пробыл внутри десять минут, а затем прыгнул на скоростную автомагистраль Кросстаун, чтобы быстро рвануть в аэропорт. Взял билет, поднялся по трапу, припарковался. Залез в спину.
— Ублюдок, — выдохнул он. Безопасно на данный момент. Он рассмеялся, допил последний глоток из пинты.
Он вышел из грузовика, подтянул штаны, обошел сзади и забрался внутрь.
Безопасно, пока.
Он свернул свою спортивную куртку, чтобы использовать ее в качестве подушки, лег и заснул.
Элоиза Миллер была мертва в луже черной крови до того, как туда добрались копы.
В Сент-Поле полицейский посмотрел на пса Айвенго и подумал, кто, черт возьми, мог это сделать. . . .