— Зак порвал с Амандой, — наконец произнесла она.
— Угу, — отозвался Майлс.
Она посмотрела на мужа. Как такое могло быть, что при любой драме, происходящей в этом доме, он всегда сохранял внешнее спокойствие? Майлс обвинял ее в том, что она не мама, а вертолет: сплошной шум и суета, никогда не выпускает своих детишек из поля зрения, но если это так, тогда он спутник, вращающийся по такой далекой орбите, что ему нужен мощный телескоп, чтобы увидеть, что творится в собственном доме. Видимо, этому его тоже обучали в медицинском колледже. Майлс прекрасно усвоил, как справляться с собственными эмоциями.
— И это все, что ты можешь сказать?
— Вообще-то я мог сказать и еще меньше. Обычное дело.
— Я слышала от Молли — ей говорил Брайсон, — что Зак вел себя очень странно после тренировки. Мне кажется, он не так спокойно переживает разрыв с Амандой, как кажется со стороны. Ты бы с ним поговорил.
— Я взрослый мужчина, он подросток. Разговорами тут не поможешь. — Майлс улыбнулся жене. — Вперед, действуй.
— Ты о чем?
— Тебе же до смерти хочется расспросить его о том, что происходит. Ты ничего не можешь с собой поделать, поэтому — вперед! Выслушай сына и поверь ему, когда он скажет, что Аманда тут ни при чем. Ему семнадцать. Я в его годы…
— Твое буйное прошлое не служит утешением. — Она чмокнула мужа в щеку и перелезла через него, чтобы выбраться из кровати. — Я скоро.
— Поверь, я знаю.
Джуд, улыбаясь, вышла из спальни.
На втором этаже повсюду горел свет. Как обычно, ни один из ее разумных детей не освоил невероятно сложную координацию руки и глаза, необходимую, чтобы щелкнуть выключателем. Она остановилась у дверей Мии, прислушалась. Оказалось, что дочь разговаривает по телефону. Либо с Лекси, либо с Тайлером.
Джуд прошла дальше, к комнате Зака. У закрытых дверей она помедлила, решив, что не станет забрасывать его вопросами или советами. На этот раз она будет просто слушать.
На стук ответа не последовало. Тогда она снова постучала, объявила вслух о том, что входит, и распахнула дверь.
Сын сидел за черным пультом, ощущая себя пилотом самолета-истребителя, кем на экране он и был.
— Привет, — сказала Джуд, входя в комнату. — Чем занимаешься?
— Пытаюсь пройти этот уровень.
Она опустилась рядом с ним на черный потертый ковер. Когда-то эту комнату отделывал профессионал, но потом, спустя годы, весь дизайн поменялся благодаря Заку. Дорогие обои шоколадного цвета спрятались под киноафишами. Книжные полки превратились в археологические витрины его детства: кладбище мультяшных героев, гора пластиковых динозавров, стопки кассет с видеоиграми, зачитанный до дыр «Капитан Подштанник»[5] и пять книг о Гарри Поттере.
Ей хотелось спросить: «Мы можем поговорить?», но, когда обращаешься к мальчишке-подростку (да и к любому мужчине), это все равно что предложить: «Позволь, я прогоню твой сплин».
— Давай угадаю, — сказал Зак. — Ты думаешь, я подсел на наркотики? Или распыляю граффити? Может, тебя волнует, что я девчонка, заключенная в мужское тело?
Джуд невольно улыбнулась.
— Как меня здесь неверно понимают.
— А ты всегда тревожишься из-за всякого дерьма. То есть, прости, из-за ерунды.
— Хочешь поговорить об Аманде? Или о том, что ты чувствуешь? Мне пару раз в жизни разбивали сердце. А Кит Коркоран из выпускного класса чуть меня не доконал.
Зак отложил пульт и посмотрел на мать.
— А как ты поняла, что полюбила папу?
Вопрос ее приятно удивил. Обычно подобную фразу из сына нельзя было вытянуть и клещами. Но, видимо, он растет или действительно переживает из-за Аманды.
Она могла бы многое рассказать, поделиться воспоминаниями. Если бы этот разговор состоялся с Мией, она бы так и сделала. Но сейчас перед ней сидел Зак. Ей не хотелось разрушить эту минуту, пустившись в длинные рассуждения.
— В первый раз как увидела, так и поняла. Знаю, звучит безумно, но это правда. Когда он сказал, что любит меня, я ему поверила, впервые поверила кому-то после смерти своего отца. До того как в моей жизни появились Майлс и вы, мои дети, меня все время тревожило, что я стану такой же, как моя мама. Наверное, твой отец дал мне понять, каково это, любить, а когда он впервые меня поцеловал, я расплакалась. Тогда я не поняла, почему, зато знаю теперь. Это была любовь, и она испугала меня до полусмерти. В ту секунду я поняла, что больше никогда не буду прежней. — Она улыбнулась сыну, который в кои-то веки ловил каждое ее слово. — Однажды ты встретишь ту самую девушку, Зак. Только ты уже будешь взрослый, как и она, и когда ты ее поцелуешь, ты сразу поймешь, что вы с ней пара.