Дождь заливал салон, но я продолжала с открытым ртом глядеть на парня, поражаясь такому дикому сходству. Наверное, он привык к подобным взглядам и нисколько не смутился. Зато я покраснела, или меня наконец пронял бьющий по коленкам дождь.
— А что с твоим мотоциклом?
Я надеялась, что сумела убрать из голоса всякие эмоции. Тарахтелка выглядела раритетной, на ней красовалась надпись — «Индиан».
— Рухлядь, — махнул рукой байкер, одарив меня белозубой улыбкой. — Давно пора выбросить или… сдать в музей. Одна новая царапина ему не помешает, только жизни добавит. Я заберу кофе и вернусь.
Я не успела среагировать на его заявление, так стремительно тот отскочил от машины к зданию кофейни и так же быстро вернулся. Я только успела открыть багажник, чтобы достать походные вещи, а он уже распахнул для меня дверцу машины. Проглотив удивление от такой галантности, я залезла на заднее сиденье, хотя собиралась переодеться в туалете кофейни. Парень остался стоять под дождём. Не сводя глаз с его спины, я натянула сухие штаны, радуясь, что в парке обтёрла с них грязь влажными салфетками. Не успела я свернуть джинсы, как байкер сам себе разрешил усесться рядом со мной.
— Мы разве не пойдём в кофейню?
Зачем спрашивать, когда он притащил кофе в машину и кинул поверх моих джинсов свои перчатки.
— Снимай свитер, он ведь тоже мокрый.
Я подчинилась и выжидающе посмотрела на него. Мокрая чёлка прикрыла ему половину лица, а куртка сверкала капельками дождинок. Проследив за моим взглядом, он ухватился за молнию, но та не поддалась. Я забрала кофе, и парень сумел справиться с замком и кинул куртку под ноги. Наши взгляды вновь встретились. Наверное, мы оба подумали о мокром пятне на тканевой обивке сиденья. Он улыбнулся. Я уткнулась в пластиковую крышку стакана и спросила про его кофе.
— Я заказал двойной эспрессо и выпил на месте. Завтра хорошая мастерская закрыта, —засовывая руку между сиденьями, он как бы ненароком коснулся моего обнажённого плеча: жаль, я не надела под свитер футболку вместо майки. — Отвезём двадцать седьмого, договорились?
Он протянул мне телефон и усмехнулся, перехватив удивлённый взгляд. Теперь я глядела на его длинные аккуратно обточенные ногти.
— Я не барабанщик, я гитарист.
Парень вновь улыбнулся, а я отвела взгляд, чтобы он не догадался, что я подумала вовсе не о музыке, а о гей-парадах в Сан-Франциско. Наверное, я сделала это не достаточно быстро, поэтому он выудил из моих рук недопитый кофе и закрепил в подстаканнике. Я поняла, что случится дальше, но и на секунду не испугалась, почувствовав его когти в своих влажных волосах. Его первый поцелуй тоже был осторожным, но его оказалось достаточно, чтобы меня перестал интересовать и поцарапанный «индеец», и изуродованная дверь «тойоты», и то, что я даже не знаю его имени, ведь не зовут же его в действительности Ринго…
Байкер не был настырным и, возможно, не ушёл бы дальше пары поцелуев, если бы я не ухватилась за его футболку, давая понять, что не имею ничего против продолжения. И всё равно, он никуда не торопился, и после очередного пятиминутного поцелуя в шею, я поймала себя на мысли, что готова выбить ногой дверцу и выкинуть байкера в объятья несчастного мотоцикла, и насильно опустила его руку на застёжку своих брюк.
— Мне нечем предохраняться, — пояснил он смущённо свою нерасторопность.
Я молча ткнула пальцем в бардачок. Парковка оставалась пустой, но появись на ней даже полицейская машина, мы бы уже не остановились. Потом он долго смотрел на меня огромными тёмными глазами из-под несуразно длинной чёлки и молчал, а я удивлялась — неужели гитаристы продолжают подражать моде шестидесятых… И ещё я проклинала его мокрые джинсы, чувствуя, как подаренное тепло улетучивается и на смену приходит ледяной холод. Кофе остыл, и байкер отправился за новым, даже не набросив куртки.
— Как тебя зовут? — наконец спросила я, поняв, что не дождусь от него подобного вопроса.
— Клиф, — ответил он жалостливо наблюдая за моими попытками отхлебнуть обжигающий кофе. — А тебя Кэтрин, в бардачке лежат твои водительские права. Или ты предпочитаешь другое имя? Как тебя зовёт мама?
Я поперхнулась кофе. Он ведь видел, что на правах отсутствует метка о несовершеннолетии. Сам он тоже не выглядел на восемнадцать.
— Я имею в виду твой акцент.
Никогда прежде я не задумывалась о красноречии своих глаз, но этот байкер отвечал на все незаданные мной вопросы. Мне и не хотелось ничего от него скрывать. С ним было хорошо и спокойно, будто мы были знакомы вечность. Несчастная «Тойота» отправилась в ремонт, и мы уехали из мастерской на новом мотоцикле. Второй шлем выглядел абсолютно новым. И чувства, охватывавшие меня подле двойника Ринго Стара, были для меня абсолютно новыми. Я спокойно села на его мотоцикл, хотя обязана была испугаться, зная про царапину на своей машине. Я безраздельно доверяла Клифу. И лишь спустя три года узнала причину этого доверия.
========== Глава 5 ==========
Сейчас, в доме Лорана, я не доверяла ни Клифу, ни себе. Мне было страшно, страшно до безумия, что по собственной воле я могу оказаться на кровати рядом с его шлемом. Однако боялась лишь одна половина меня, другая всецело желала отдаться бывшему бойфренду. Та моя часть, с которой я пожелала распрощаться в ту же секунду, как увидела острые клыки вампира, запустила руки под мятую футболку, нагло игнорируя мой безмолвный крик о помощи. Она усмехалась, шепча: «Сейчас ты поцелуешь его, и он не посмеет отстраниться. Вот видишь, он уже запустил пальцы в твои волосы. О, как же ты любишь, когда он целует тебе веки. Когда вы были наедине в последний раз? Год назад, верно…»
— Кэтрин, не могу, прости…
Я закрыла глаза руками, чтобы не видеть, как Клиф натягивает обратно футболку и ищет под кроватью скинутые кроссовки. Не видеть, как от движения воздуха колышется его длинная чёлка, как когда-то давно от дыхания — нет сомнения, что он часто дул на неё, чтобы убрать с глаз волосы. Настоящий калифорниец: вальяжность движений, ничем не выбиваемая любовь к кроссовкам, мятые футболки — никакой английской чопорности и европейского шарма. Он не пара Лорану. Он пара мне. Простой, понятный, добрый, если последний эпитет вообще применим к кровососам… Он пара мне, потому что в нём осталось слишком много от человека. Он мог бы ещё жить… Из него получился бы замечательный дедушка…
— Почему ты оттолкнул меня?
Клиф продолжал стоять ко мне спиной, не даря никакой надежды на ответ, и тогда во мне разгорелась злость. Неконтролируемая и опасная.
— А я-то надеялась, что ты покажешь, чему научил тебя Лоран.
Моя вторая половина лишилась последнего просвета разума, выдав это ужасное клише. Даже она знала наперёд, что Клиф не отреагирует на подобные слова безумным сексом, чтобы доказать, как я не права, потому что ему плевать на моё мнение. А вот мне совсем не безразлично его мнение обо мне, и я поспешила укрыться в спасительную темноту ладоней, чтобы не видеть на его лице презрения. Но он сам отвёл мои руки и вложил в ладонь визитную карточку.
— Ты забыла, зачем находишься в этом доме? — он опустил холодные руки на мои обнажённые плечи. — Сомневаюсь, что ты хочешь ссориться с Лораном. Здесь телефон парня, который недавно приехал в долину по рабочей визе. Он из Санкт-Петербурга, если тебе это может быть ещё важно и… Ему безумно одиноко. Ты ведь знаешь, как здесь тяжело с кем-то познакомиться. Что тебе стоит позвонить?
Я швырнула визитку на пол и прошла к шкафу за тёплой кофтой. Клиф поднял её и положил на тумбочку рядом с лампой. В тот момент я подумала, что ненавижу его всеми фибрами души. Хотя, чтобы так возненавидеть, надо сначала полюбить, а я никогда не любила его. Я просто поставила недостающую галочку в своём списке, когда он задержался в моей машине дольше других самцов. Что ты хочешь сказать, милый, нарочно долго шнуруя кроссовки и прессуя мой матрас?
Клиф убрал со лба непослушную «ринго-старовскую» чёлку, и я заметила в его взгляде боль. Неужели он действительно почувствовал себя виноватым? Зачем он раскрыл для меня объятья? Зачем я уселась к нему на колени и позволила гладить по волосам, как маленького ребёнка? Зачем уткнулась ему в грудь? Просто он остался единственным родным мне существом во всей Калифорнии.