Легко ему говорить. Это не он сейчас сидит на заднем сиденье полицейского фургона и мчится прямиком в неизвестность. Когда я уходила от Элеоноры, она была жива. Жива и невредима. Так что же там произошло?
Машина подпрыгнула на кочке. Меня мотнуло по сиденью. Ударилась головой о стекло. Слышала, как тот, что заковал меня, наорал на водителя.
Машина свернула в проулок и остановилась у огромного старого здания. Дверь с моей стороны отворилась, и мужчина помог выбраться наружу. Меня трясло, но уже не от холода. Я вообще перестала соображать, после его слов о том, что есть свидетельские показания против меня.
Под пристальными взглядами малоприятных мужчин меня досмотрели, сняли отпечатки пальцев, рассказали во всех деталях о моих правах и немного о том, что нас ждёт в ближайшие сорок восемь часов. Пока меня вели к кабинету для допроса, успела перепугаться до чёртиков. За некоторыми дверями были слышны крики, стоны, мольбы о пощаде, глухие удары. Неужели и меня это же ждёт?
Взглянула на того, кто меня сюда привез. С виду довольно приличный. С виду они все довольно приличные. Если не всматриваться в детали.
На пороге кабинета остановилась. Буквально вросла в землю. Никак не смогла себя заставить поднять ногу и переступить, этот чертов порог.
-Шагай, давай, — не церемонясь, меня толкнул в спину один из сопровождающих.
Сложно удержать равновесие, когда твои руки сцеплены между собой. Вот и я чуть не свалилась прямо в ноги своим палачам.
— Аккуратнее, дальше мы сами, — мой провожатый смерил меня омерзительным похотливым взглядом.
С виду, абсолютно нормальный, молодой парень, наверное, где-то двадцати семи-восьми лет. Но рядом с ним, я забывала, как дышать, от ужаса, от дикой паники. От ощущения, что он меня раздевает глазами. Грохот закрытой деревянной двери заставляет пискнуть.
— Садись, — мужчина, с изуродованным лицом, выдвигает стул, с противным скрипом. Не могу не повиноваться, хоть и даётся мне каждый шаг немыслимыми усилиями. — Рассказывай. Не советую юлить. Чистосердечное признание, как известно, смягчает наказание.
Дрожь прошла по коже. Наказание... Признание... Ничего не понимаю. Вообще ничего не понимаю. В какой конкретно момент моя жизнь пошла пол откос?
— Я не знаю, что произошло в "Парадизе"...
— Девушки, работающие там, сообщили, что была ссора. Между тобой и хозяйкой заведения, — в темном углу зашевелилось нечто неразборчивое. — На мой взгляд, эта, просто пытается тянуть наше время.
— Тише ты, старый ворчун. Разберемся! — блондин или, как я прозвала в своей голове этого мужчину, шрам, присел на край стола и сложил свои руки на груди. — В чем-то мой коллега прав. Не стоит тратить время. Ни наше, ни свое. В противном случае, тебе придется здесь задержаться...
— За...задержаться? — сглотнула мерзкий ком, застрявший в горле и с трудом подавила рвущуюся наружу истерику.
— Ага, в изоляторе. Там тебе будет весело. Правда, — из своего укрытия выкатился невысокий упитанный мужичок, — там не все такие же приветливые, как мы.
— Виолетта, — шрам заглянул в бумаги и смерил меня скучающим взглядом, — Романовна. Говорить будем?
— Не понимаю, что вы хотите от меня услышать! Я ничего не делала, меня там не было! Я гуляла!
— Гуляла? — усмехнулся коренастый мужичок со смешным ежиком на голове. — Теперь это так называется?
— Я гуляла! Просто гуляла! Я не делала того, в чем вы меня обвиняете! — слезы хлынули из глаз, по телу прошла дрожь. — Не делала... Не виновата... Это не я... Не я... Не я...
Повторяла снова и снова, пока двое мужчин молча наблюдали за мной.
— Она не заговорит, не сегодня, — коренастый подошёл к двери и подозвал кого-то. — В изолятор ее. Пусть немного подумает. Уведите!
Глава 27
Меня подхватывают под руки и буквально тащат в неизвестном направлении. Тут темно, намного темнее, чем там, где мне удалось сегодня побывать. На стенах камеры, впереди череда решетчатых дверей. Мерзко, грязно.
В воздухе стоит стойкий запах пота и мочи. Я даже морщусь, не справившись с эмоциями.
— Что, девочке здесь не нравится? — усмехается все тот же мой провожатый, усиливая хватку на моем предплечье. — Вы только гляньте, какая цаца к нам пожаловала!
Мужчины, находящиеся рядом, ржут, как кони. Второй провожатый передает кому-то бумаги, что забрал у тех, кто вел мой допрос. Пока они заняты их изучением, парнишка, что все ещё не отпускает меня от себя, наклоняется к моему уху.