Кларк не смотрит на меня, его голос напряженный и низкий:
— Что случилось с нами, Кэт? — я даже не пытаюсь ответить, потому как, откровенно говоря, я не знаю что сказать. Он вздыхает: — Я знаю, что ты все знаешь. Френки предупредила меня, прежде чем я вышел искать тебя.
Я медленно подхожу к скамейке и сажусь рядом с ним. Я не хотела находиться здесь сегодня вечером, особенно когда девушка Кларка ждет внутри, но это невозможно предотвратить.
— Я ничего не знала, думала, она шутит, — я закатываю глаза и подталкиваю его плечом. — Ты же знаешь, какая Френки, она так часто язвит, что даже она сама начинает верить в ту чепуху, которую несет.
К моему облегчению, он хихикает:
— Ага, знаю, но она честна, когда это важно, — он наклоняется вперед и кладет локти обратно на колени. — Хотя это правда, она не лгала, — он поворачивает голову и искренне говорит: — Я думаю, что люблю тебя.
Мое горло сжимается вместе с моими внутренностями. Мне трудно дышать.
В прошлом мне не повезло с любовью. Я не связываю ее со счастливыми эмоциями.
— С чего ты это решил? — шепчу я.
Он невесело смеется:
— Я знаю, Кэт. Просто знаю, — он делает паузу. — Или, по крайней мере, я думал так. Но больше я ни в чем не уверен, — он смотрит поверх меня. — Знаешь, почему я не привел Мишель раньше?
Я, молча, качаю головой.
Он объясняет:
— Потому что я не был уверен, люблю ли я тебя, или люблю ту Кэт, которой ты была 3 года назад, — он глубоко вдыхает и продолжает на выдохе. — Потом ты вернулась в Мираж, и все те чувства выбрались оттуда, где я их прятал, но я уже встречался с Мишель. Я не хотел поступать непорядочно по отношению к ней, поэтому затягивал ее знакомство со всеми вами. И когда я, наконец, решил привести ее сюда, чтобы познакомить с вами, Френки воспользовалась возможностью и разболтала все тебе, и когда мы пришли, ты начала вести себя как маленький ребенок, который должен поделиться любимой игрушкой.
Я краснею и моргаю:
— Я не вела себя так!
Он ухмыляется:
— Ага, Кэт. Как раз так ты себя и вела, — я кладу руки на скамейку, прикусывая губу, чтобы не начать защищаться. Теплая рука накрывает мои руки, и смотрю Кларку в глаза. Он бормочет: — Все в порядке. Я бы поступал также.
Мой взгляд перемещается к саду — моей гордости и радости — и без разрешения мой рот открывается и выбалтывает то, что я никогда не собиралась произносить:
— Я была очень сильно влюблена в тебя, — я улыбаюсь в темноту, — ты был моим парнем, но ты даже не знал об этом. Мне было пятнадцать, когда я увидела тебя впервые. Я знала, что такое Мираж, и почему ты был там, но мне никогда не позволяли быть рядом с тобой. Ты был самым безопасным парнем, чтобы влюбиться без памяти.
Он печально улыбается, и я знаю, это не то, что он хочет услышать.
Я продолжаю:
— Потом пришло время моего первого задания, и я начала работать с тобой. И когда я узнала тебя… — я замолкаю, неуверенная, хочу ли я сказать ему что-то большее. Действую против своей интуиции и честно говорю ему —…я думала ты удивительный, в тебе есть все, что девушка хотела бы видеть в парне. Ты очень умный и милый. Ты был заботлив и уделял мне свое время, и я, — с трудом сглатываю и шепчу, — я любила тебя, очень долго.
Кларк делает быстрый вдох. Я чувствую, он смотрит на меня, когда бормочет:
— Чувствую, что здесь есть какое-то «но».
Легкая улыбочка появляется на моих губах:
— Но случилось многое. Прошли годы, и то, что случилось с Джеймсом… это больно. Очень долго я подвергала сомнению каждое свое чувство, потому что появилось ощущение, будто все было ложью, и… — мое сердце ухает в пятки, и я понимаю, что пришло время для того, чтобы быть честной, безжалостной, — и я забыла тебя. Ты был на заднем фоне. Меня не пускали в Мираж, и я сосредоточилась на тренировках. Я больше не хотела любить тебя и подсознательно, думаю, что перестала.
Тишина захватывает нас в кокон неловкости, но если я и должна была быть в этом коконе, то рада, что с Кларком. У него есть способ заставить человека чувствовать себя лучше, он может ничего для этого не делать, просто находится рядом.
Проходит минута. Затем вторая. Наконец, он тихо произносит:
— Все это так отстойно.
Это было далеко не тем, что я думала, он скажет, от удивления я начинаю смеяться. Облегчение ослабляет напряжение в груди.
— Ага, это так. Отстой. Определенно.
Кларк улыбается той самой озорной улыбкой, которую я люблю.
— Боже, это было так забавно, наблюдать, как ты ревнуешь меня.
Ненормальный мужчина.
— Я не ревновала.
Он толкает меня плечом: