Мои руки сами собой отпускают его плечи, и теперь я обнимаю его за шею. Не желая того, я прижимаю его еще ближе к себе. Он затягивает меня в сильное течение. И я тону в нем.
И мне нравится это.
Щелк.
Напротив моих губ, он бормочет:
— Я хочу, чтобы ты поднялась в мою комнату, — он оставляет нежный поцелуй на моих губах, а потом игриво жует мою нижнюю губу. — Скажи «нет».
Что?
Я спрашиваю, тихим хрипом:
— Что?
Он не прекращает свои сладкие атаки на мой рот и шепчет:
— Не делай этого. Просто скажи «нет».
Он говорит это с таким отчаянием. Почти… умоляет.
Мысль о том, чтобы отстраниться от него прямо сейчас, вызывает во мне желание разреветься. В груди все сжимается. Руки крепче стискивают его.
— Но я хочу…
Он перебивает меня, страх слышен в его голосе:
— Пожалуйста, Кэт. Скажи «нет», — прислонив свой лоб к моему, он бормочет. — Не заставляй меня быть тем парнем. Я не хочу причинить тебе боль, но сделаю это, — он замолкает на мгновенье. — Точно сделаю.
Я говорю тихо, но уверенно:
— Тебе не стоит беспокоиться. Я ничего не ожидаю от тебя, Марко.
Его глаза вспыхивают:
— Ты должна. Девочки, как ты, всегда должны ожидать. И ты должна установить высокую планку. Не занижай ее больше, котенок, никогда. Особенно для меня.
…И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого…
Господи, защити меня от моего главного врага…
Защити меня от самой себя.
Я прижалась мягким, медленным поцелуем к его полным губам:
— Отнеси меня в постель, Марко.
Глава 15
— Черт, — стонет Марко, пока я прокладываю дорожку поцелуев по его челюсти к уху.
Каким-то образом нам все же удается подняться с пола, пройти по коридору, мимо комнат, которые были предназначены для членов Миража, если они захотят остаться здесь. Боб и Френки жили на втором этаже со своим собственным выходом. Ари остановилась в противоположной стороне здания, в кабинете, который она переделала в спальню, подальше ото всех остальных. Кларк жил в одной из комнат, мимо которых мы проходили, и я молилась, чтобы его комната находилась достаточно далеко, и чтобы он не услышал наши стоны.
Одна его рука обнимает меня, прижимая меня к нему, а другая держит бутылку вина. Я же держу его лицо в своих руках, пока оставляю поцелуи везде, куда могу дотянуться.
Время от времени он останавливается и хватает рукой мое бедро, прижимая свою эрекцию сильнее ко мне. И каждый раз, когда он делает это, мой рот открывается, и тихий выдох покидает меня. Дыхание перехватывает. Мои соски напрягаются, когда он пробегает своим языком по моей нижней губе, демонстрируя, как сильно он хочет меня. Он низко рычит, когда его бедра невольно двигаются.
В животе становится тепло. Моя сердцевина сжимается. Никогда в жизни я не была такой мокрой. Он ощущается лучше, чем во сне. Он ощущается лучше, чем, как я помню, ощущался Джеймс.
И я чувствую себя могущественной.
Внезапно, я понимаю, почему некоторые женщины выбирают использовать свою сексуальность, чтобы получить то, что они хотят. Это, кажется, так легко. Так просто. Так приятно. Преступление без потерпевшего, так сказать.
Интересно, в момент открытой похоти, смогу ли я включить мою обретенную сексуальность каким-то образом в мою работу.
Марко ударяет нас о стену, и я впечатываюсь в него, совсем не мягко. Я хихикаю в его рот, и когда чувствую, как его губы изгибаются в улыбке, я могу умереть. Мое сердце пропускает удар.
И тогда я понимаю, что женщины, которые используют свою сексуальность для выгоды, упускают небольшие, но очень важные вещи: порхание бабочек в животе, нежные прикосновения, и загадочные улыбки. А я хочу всего этого.
Он ослабляет хватку, протягивает руку позади себя и открывает то, что как я понимаю, дверь, к которой мы были прижаты. Мы практически вваливаемся внутрь, и прежде чем мы двигаемся дальше, Марко захлопывает дверь и толкает меня обратно к ней.
— Останови меня, Кэт.
— Нет, — уверенно говорю я.
Одной рукой он хватает меня за бедро, а другой, кончиками пальцев оставляет пылающий след вниз по моей ключице, между моих грудей, и еще ниже, пока его пальцы не останавливаются ниже пупка на лобковой кости.
Мои глаза открываются. Дыхание перехватывает.
Щелк.
— Прикоснись ко мне, — мой голос звучит хрипло, даже для меня.
Но он не делает этого. Его тяжелое дыхание заполняет комнату. А я вообще не дышу. Он, кажется, разрывается. Я поднимаю руку к его груди и шепчу: