Запахи в этом облике всегда воспринимались острее — сейчас она слышала, как тянет дымом из деревенских труб, а от соседней кучи ботвы отчетливо пахло мышами. Как назло, захотелось есть. Будь она одна, может, даже поохотилась бы, но не при Томе же...
Том продолжал гладить ее, но вдруг замер, а потом резко отодвинулся и закрыл лицо руками.
— Превратись обратно, пожалуйста! — глухо попросил он.
Минерва "перекинулась" так резко, что чуть не потеряла равновесие и больно ударилась ногой о каменную стенку. В первое мгновение после обращения ей всегда было не по себе — казалось, что она оглохла и ослепла. Вдобавок, едва вместо шерсти на ней оказалось тонкое пальто, тут же набросились ветер и холод.
— Что случилось?!
— Ничего, — Том свободной рукой отчаянно шарил по карманам в поисках носового платка. Потом расчихался так, что минуты две не мог остановиться. Когда он наконец поднял голову, Минерве стало его жалко — нос красный, в глазах слезы...
— У меня аллергия на шерсть, — пояснил он. — Летом, когда я жил у Лестрейнджей, приходилось все время пить специальное зелье. Там в доме две собаки, и я бы иначе просто не смог дышать.
— Извини. Я не знала.
— Да я сам виноват. Так хотел посмотреть на тебя в анимагическом облике, что совсем забыл об осторожности.
Она поежилась и спросила, чтобы сгладить неловкость:
— А почему ты жил у Лестрейнджей? Я думала, на каникулах ты уезжаешь в приют...
— Уезжал, — поправил он. — Но нынешним летом меня выставили. Это же не Хогвартс, где тебя до восемнадцати лет будут бесплатно учить и кормить. У маглов все намного проще. Исполнилось четырнадцать — и пинком за порог, ступай работать на фабрику или куда хочешь. Я и так задержался на лишний год.
— Где же ты теперь будешь жить? Ты ведь не можешь все время болтаться по домам однокурсников...
— Пока не знаю. Надеюсь, что получится остаться на каникулы в школе.
— А у тебя совсем нигде нет родственников? — осторожно спросила она.
— В каком-то смысле и есть, и нет, — ответил Том, подумав. — Видишь ли, я долгое время ничего о них не знал. Моя мать умерла вскоре после моего рождения и успела только сказать, чтобы меня назвали в честь отца, а второе имя — Марволо — дали в честь деда. Когда я попал в Хогвартс, долго пытался найти хоть каких-нибудь Риддлов, но бесполезно — такой волшебной семьи не существует. Тогда я зашел с другой стороны и стал перелопачивать газетные подшивки и справочники по генеалогии в поисках какого-нибудь Марволо. Представь себе, нашел...
— И кто он такой? — спросила Минерва, поднимаясь с каменной стенки — слишком замерзла.
— Его фамилия Гонт, — ответил Том. Он тоже встал, и они вдвоем пошли обратно в сторону деревни. — Старинная волшебная семья из Сассекса. Потомки принца Джона Гонта, сына Эдуарда III. Когда-то были богаты, но давно и прочно разорились. Последние лет двести ни с кем не поддерживали отношений, жили замкнуто, даже детей не отправляли в Хогвартс... Больше имени "Марволо" мне ни у кого не встречалось, так что, думаю, это тот самый. У него была дочь по имени Меропа — по возрасту вполне могла быть моей матерью.
— А как же получилось, что ты рос в приюте?
— Не знаю. Я понятия не имею, что там произошло шестнадцать лет назад. Может быть, моя мать тайно встречалась с отцом — тем самым, в честь кого меня назвали Том Риддл, — забеременела, и ее выгнали из дома. Может быть, она сбежала с этим Риддлом, а потом он узнал, что она ведьма, и бросил ее. Могло случиться что угодно.
— Я думаю, — Минерва сама не заметила, как взяла его под руку, — тебе стоит съездить туда. По крайней мере, узнаешь точно, твои это родственники или нет. Если Марволо и вправду выгнал твою мать из дома, то он, наверное, не самый приятный человек — но ты хотя бы выяснишь, что там произошло.
— Не получится, — Том невесело улыбнулся. — Марволо давно умер. У него остался сын по имени Морфин, но он убил каких-то маглов и получил пожизненное заключение в Азкабане. Так что, сама понимаешь, — концов теперь не найти...