Самого Тома Минерва в это время почти не видела — он был настолько взвинченным и нервным, то ли из-за экзаменов, то ли из-за убийства, что разговаривать с ним было просто невозможно. Минерва не трогала его, оставила в покое. Да и не до того было. Убийцу обнаружили, и им, неожиданно для всех, оказался третьекурсник-полувеликан с Гриффиндора, Рубеус Хагрид. Никаких сомнений быть не могло — он сам, рыдая, пришел в кабинет директора и признался, что держал в школе гигантского ядовитого паука, который сбежал и убил девочку.
Минерва испытывала странное чувство. С одной стороны, она была рада, что все разрешилось. С другой — она не очень верила, что Хагрид действительно виновен... Дамблдор, похоже, тоже не верил. Несколько дней спустя — Хагрид все еще был в школе, ждал суда, — Минерва отправилась с ним в Запретный лес посмотреть на паука. Это был странный, безумный поход — она никогда не видела говорящих пауков, она не думала, что такое мыслимо. Паук сказал, что никого не убивал. Что вообще в школе ничего не видел, кроме ящика, в котором его держали.
Минерва спросила Хагрида, почему же он отправился признаваться. И выяснилось, что его убедил Том...
Она не знала, как это понимать и как ей самой теперь поступить. Спрашивать Тома было бессмысленно — он бы просто уклонился от ответа, как обычно. Оставалось думать самой.
Том уговорил Хагрида пойти признаться.
Том знал, что Хагрид невиновен, потому что слышал от Хагрида о пауке и знал, что тот не выходил из ящика.
Зачем он отправил Хагрида к директору?
Неужели ему было нужно найти виновного, чтобы его самого не обвинили? Знал ли он о смерти девочки больше, чем говорил?
Со своими подозрениями она пошла к Дамблдору. Ему можно было доверять. Минерва знала, что он не выдаст. Дамблдор подозрения подтвердил. Да, у него давно были такие мысли. Да, Том, кажется, действительно каким-то образом причастен к смерти Миртл. Дамблдор не был уверен, сам ли Том имеет к этому отношение или же кто-то из его компании. Но в любом случае он будет наблюдать за Томом, чтобы не дать ему больше оступиться.
Потом Минерва пошла к Тому, чтобы выяснить, наконец, что произошло, — и нарвалась на страшный скандал.
Она всегда знала, что Том недолюбливает Дамблдора. Каждый раз, услышав о главе Гриффиндора, он начинал злиться и резко возражал против того, чтобы Минерва с ним общалась. А теперь просто взвился до небес, узнав, что Минерва со своими подозрениями отправилась к декану.
Том наговорил ей такого, что потом было больно вспоминать. Потребовал, чтобы она извинилась. Она не захотела. В конце концов, он так и не объяснил ей, зачем убедил Хагрида пойти признаться, если сам был ни к чему не причастен. Что он натворил? Сам убил Миртл? Прикрывал кого-то? Зачем ему понадобилось обвинять невиновного, что он хотел скрыть?!
Если бы он говорил ей правду, ничего бы не случилось…
Наконец Минерва сказала в сердцах, что разрывает помолвку — и Том неожиданно за это ухватился. Нет — значит, нет. "Отлично. Ты сделала выбор"...
Наверное, так и было.
* * *
Ей было страшно тяжело в те дни. Постоянно снилось, будто она разрезает яркую вышивку, распарывает только что сотканное полотно... Что-то невероятно важное рвалось в ее жизни.
Деду и матери она сказала только, что они с Томом поссорились, но не уточняла, почему. И уж тем более не рассказывала, что между ней и Томом было нечто большее, чем невинные поцелуи, — иначе мог быть огромный скандал. Дед, кажется, догадывался, что случилось, но молчал. Судя по всему, он был в Минерве разочарован.
Сама же она думала, что, наверное, просто наскучила Тому. Он давно уже стал от нее отдаляться. Что уж теперь поделаешь? Тем более что — Минерва не могла думать об этом, не сгорая от стыда, — он ведь получил то, чего хотел, то, что ему было нужно... И потерял интерес, как это часто случается с мужчинами. Нашел повод и расстался с ней с легким сердцем. До свидания, милая. Можешь теперь идти по рукам...