Но, с другой стороны, маглорожденным было некуда деваться. Большинство из них так привыкли жить в волшебном мире, что оказались совершенно не приспособлены к возвращению в магловский. Последнее даже поощрялось. Сдавай свою палочку, приноси Нерушимый Обет, означающий пожизненный запрет колдовать и разглашать информацию о магическом мире, - и скатертью дорожка! Но при этом обменивать галлеоны на фунты «грязнокровкам» не позволяли, равно как и не разрешали брать с собой любые "артефакты", к которым относились даже золотые кольца с серьгами. Получалось, что в магловском мире им было бы не на что жить — денег у них не было, а устроиться на работу они не могли, потому что не учились в магловских колледжах и не имели профессии.
Неудивительно, что большинство не хотело никуда "возвращаться". Они привыкли жить в волшебном мире и уже не представляли, как можно иначе. Тем маглорожденным, у которых были чистокровные жены и мужья, полагалось пройти унизительную "Комиссию по вопросам семьи и брака", которая выясняла, не был ли брак фиктивным, чтобы закрепиться в волшебном мире. Та же комиссия рассматривала заявления о предстоящих свадьбах и устраивала женихам и невестам из числа "грязнокровок" настоящий экзамен, пройти который не удавалось почти никому. Сожительство с чистокровным волшебником или ведьмой вне брака каралось арестом — "за аморальное поведение".
В газетах об этом писали мало и вскользь, да и неинтересно это было большинству волшебников. Чистокровных и полукровок ведь не трогали — наоборот, им-то становилось жить лучше, потому что появилось много новых рабочих мест, с которых выгнали маглорожденных. А еще Министерство теперь выплачивало щедрые пособия чистокровным родителям. Если у чистокровной семьи рождался ребенок, она получала по 500 галлеонов ежемесячно до достижения им совершеннолетия. А если родить троих-четверых чистокровных детей, можно было и вовсе не работать...
Жить, в общем, было очень и очень неплохо. И кому какое дело, что маглорожденные не могут даже поцеловать любимую девушку без разрешения Министерства магии, что за малейшую провинность их в лучшем случае лишат палочки и "депортируют" к маглам, а в худшем — отправят в Азкабан?
Этого никто не замечал. В конце концов, сколько тех грязнокровок? Десяток, два, сотня, тысяча? Это же мелочи! Кого это интересует, если все остальные счастливы?..
* * *
В июне проект был закончен, и Минерва наконец уволилась из лаборатории. Часть заработанных денег отдала матери и брату, а остальное перечислила через Гринготтс Мартину и написала в письме, чтобы разделил сумму пополам — себе и отцу. Для Джорджа МакГонагалла настали тяжелые времена. Его уволили из Министерства, на работу нигде не брали, а ведь нужно было кормить детей-подростков. У Минервы он денег бы не взял. Джордж порвал с ней всякие контакты, когда еще только пошли слухи, что она работает на Тома. Но от Мартина согласился принять помощь.
Самой Минерве было теперь совершенно все равно, куда идти и чем заниматься. Но чем ближе был конец лета, тем больше ее тянуло в Хогвартс по старой памяти. Она написала письмо новому директору, и тот на удивление быстро откликнулся. Оказалось, что учитель трансфигурации, которого Дамблдор взял на место Минервы, был маглорожденным, а им запрещалось преподавать. Так что Слагхорн ждал ее с нетерпением.
На собственное место преподавателя зельеварения он взял "молодого, но очень способного коллегу" — того самого Северуса Снейпа, который всего три года назад закончил школу. Минерва сомневалась, что он справится, — в конце концов, в Хогвартсе есть дети, которые помнят Снейпа старшекурсником. Как он будет завоевывать авторитет, станут ли ученики его слушаться? Но Слагхорн только замахал руками и, понизив голос, намекнул, что Снейп — протеже Самого... Минерва понятия не имела, зачем Том стал бы покровительствовать вчерашнему выпускнику, но спорить не стала.