На родителей было страшно смотреть. Из подсудимых одни, казалось, даже не поняли, что произошло, другие старались бодриться, а Кирк вдруг разрыдался. Никто не обращал на них внимания — члены Визенгамота собирали записи, торопясь домой, к собственным детям и внукам... Минерва кинулась за Фаджем, но он как-то быстро исчез, а ей преградила дорогу секретарша.
— Что вы хотели? — спросила она неожиданно тонким, чуть ли не девичьим голоском.
— Поговорить с мистером Фаджем. По поводу приговора. Может быть, его еще можно пересмотреть?!
Секретарь рассматривала ее с каким-то странным выражением — Минерве показалось, что она с трудом скрывает удовлетворение.
— Нет. Боюсь, что нельзя. Эти молодые люди получили по заслугам, вы не находите?
— Я признаю, что они виновны, но не настолько! Им всего семнадцать лет, в Азкабане они не выдержат!.. Простите, как вас зовут?
— Долорес Амбридж. Я личный помощник мистера Фаджа.
— Мисс Амбридж, вы не могли бы узнать у него, когда он сможет меня принять?
Амбридж сладко улыбнулась.
— Не в ближайшее время. К сожалению, мистер Фадж очень занят.
— Если бы он уделил мне всего пять минут...
— Нет, нет и еще раз нет, — Амбридж перехватила покрепче свой блокнот и заговорила уже другим, холодным и деловым тоном: — Советую вам это оставить. Я даже не стану беспокоить мистера Фаджа по такому поводу. У него масса более важных дел, и он не будет выслушивать ходатайства за дерзких мальчишек, которых приговорили справедливо и заслуженно. До свидания.
Она развернулась и ушла. Бабочка в ее волосах торжествующе трепетала.
* * *
Адвокат подал апелляцию, но ее отклонили. Слагхорн, который раньше многозначительно намекал на своих высокопоставленных друзей, теперь словно забыл об этом и категорически не желал их впутывать. Через три дня Минерва поняла, что другого выхода нет, и написала Тому.
"Милорд,
прошу разрешения встретиться с Вами по личному делу. Это очень важно для меня, и я надеюсь, что Вы не откажете....".
Ответа она не получила, но вечером 31 октября метка на руке вдруг стала нагреваться — легко, почти неощутимо. Минерва торопливо набросила плащ и побежала к воротам Хогвартса. Было уже совсем темно, а она так спешила, что несколько раз поскользнулась на размокшей от дождя дорожке. Едва высокие кованые створки стали открываться, она проскользнула между ними и сразу за воротами аппарировала.
Ставка, куда ее «выбросило» при аппарации, гудела, как улей. Здесь теперь было намного больше народу, и от прикосновений бесчисленных рук перила лестницы блестели, словно намазанные маслом. Кто-то развесил в коридорах тыковки с горящими в них маленькими свечками. Ах да, сегодня же Хэллоуин...
Минерву встретил Вудфорд — в тот день он дежурил в приемной, — и попросил подождать, сказав, что Лорд занят.
Тем временем в здании началась суета. Почему-то вокруг тушили свечи, камины, лампы. Оставался только слабый свет в коридоре. Дверь в приемную то и дело открывалась, входили все новые и новые люди — в темноте слышались голоса и смех. Минерва, пристроившись на стуле у стены, с изумлением наблюдала за этим.
Вдруг стало совсем тихо; кто-то рядом с ней негромко вздохнул. В наполненной голосами и шелестом темноте вспыхнул свет, и она увидела Тома. Он вошел в приемную из своего кабинета, а в ладонях у него метался огонек — то разгорался ярко, то спадал.
Один за другим собравшиеся стали подходить к Лорду и зажигать свечи от огня. Наверное, это была еще одна из бесчисленных традиций Ставки... Кто-то уже растапливал камин, кто-то подкручивал винты газовых ламп, остальные расходились по зданию, зажигая везде свет. Замелькали эльфы с подносами, рядом громко хлопнула пробка от шампанского.
Минерва подошла к Тому последней. Свечи у нее не было, так что она протянула наскоро наколдованную ветку. Пламя ярко вспыхнуло, набрасываясь на сухое дерево. Потянуло дымом, по лицу Тома метнулась тень. Он встряхнул запястьями, и пламя, пылавшее прямо в воздухе над его ладонями, исчезло.
— Ну, здравствуй, Минни.