— Почему нет? Одни занимаются селекцией собак, другие — скаковых лошадей, а я хочу вывести новую расу волшебников. Тебе не кажется, что это достойная цель? Правда, собак и лошадей никто не спрашивает, с кем они хотят спариваться, а люди пока в этом свободны, вот и норовят скрещиваться с кем попало. Но это преодолимо. Вопрос времени…
И так далее, и тому подобное, по кругу. Иногда Минерве казалось, что он окончательно сошел с ума.
А еще ей было очень страшно за Альбуса.
* * *
Альбус рос на удивление спокойным и нетребовательным — хорошо ел, крепко спал, не болел и почти никогда не плакал. Он поздно начал говорить, зато стихийная магия проявилась рано, и Аль на удивление быстро научился ее контролировать. Когда ему было меньше двух лет, он умел взглядом призывать предметы. Многие дети-волшебники так делают, поэтому все, что для них желанно, но опасно, приходится запирать на замок. Никогда ведь не знаешь, когда в руки ребенку прилетит острый нож, с которым ему хочется поиграть, или свалится на голову банка с вареньем, до которой он жаждал добраться. Но вот контролировать такие способности умеют немногие. Стихийная магия на то и стихийная, что работает непредсказуемо. Мартин в детстве все время из-за этого расстраивался. Он ведь так хочет эту метлу, на которой ему запрещено кататься, — почему же она не прилетает сама собой из запертого сарая? А вот Аль почти всегда получал то, что хотел.
Впрочем, за этим уследить было несложно. Хуже было другое — Аль умел причинять боль другим людям, если пугался или злился. Однажды Минерва шлепнула его — сама потом забыла, за что, — и тут же почувствовала, как правую руку пронзает резкая боль, и рука немеет до плеча. Аль, правда, сам перепугался — жалел маму, гладил по голове…
Когда она рассказала об этом Тому, он посмеялся:
— Наследственность, что ж ты хочешь! В приюте я не переносил, когда меня били. Все воспитатели, которые на это решались, плохо закончили. Одна была особенно злая. Представляешь, я до сих пор помню ее имя — мисс Крэддок... Она ужасно больно била линейкой по рукам. А потом однажды поскользнулась в ванной и разбила голову о чугунный бортик. Ее нашли только часа через два, когда вода из незакрытых кранов уже залила пол-коридора. Вот так-то... Мне было тогда года четыре, кажется.
Да уж, наследственность та еще...
В один из редких визитов Тома Минерва оставила его ненадолго с Альбусом. Возвращаясь, услышала шипение. Альбус сидел на полу, в окружении своих кубиков, а Том устроился рядом, и они разговаривали на парселтанге... Точнее, судя по последовательности звуков, Альбус пытался разговаривать, а Том его терпеливо раз за разом поправлял.
Потом он взял руки Альбуса в свои и наклонился, разглядывая линии на ладонях. Минерва вздрогнула.
— Не делай этого!
— Почему? — удивленно спросил Том. Аль смотрел на маму обиженно — не мог понять, из-за чего она кричит.
А она и сама не знала, в чем причина. В голове вертелись смутные обрывки воспоминаний о словах Тома: «По-настоящему мне удавалась только хиромантия. Гадать по руке я всегда хорошо умел». Неизвестно, что Том с его безумным воображением может усмотреть в линиях судьбы Альбуса…
— Ты же знаешь, я не одобряю все эти глупости, — вслух и уже спокойно сказала она.
Альбус пока не знал, кем ему приходится Лорд, и был слишком мал, чтобы этим интересоваться. Должно быть, он принимал его за одного из сменявших друг друга охранников. Среди них у Альбуса были любимчики, которые наколдовывали ему воздушных змеев и играли с ним в лошадки. Лорд ничего такого не делал, поэтому Альбус всего лишь терпел его присутствие, постольку-поскольку.
О существовании старшего брата Альбус знал, но никогда его не видел. Мартин писал матери регулярно и присылал подарки — игрушки, яркие детские книжки... Но в письмах чувствовался холодок, а приезжать он больше не рвался. Видно, догадался, чей это ребенок. Не понимал, почему мать по-прежнему "водится" с Волдемортом, но и осуждать напрямую не хотел. Вот и предпочел уйти в сторону, тем более что ему сейчас было не до того. Примерно полгода назад Джордж добровольно сдал свою палочку, а взамен получил разрешение уехать с семьей в Америку к старшему сыну. Вот Мартин и занимался устройством МакГонагаллов на новом месте. Отданная палочка означала пожизненную невозможность колдовать, так что работать Джорджу было негде, и преподавательской зарплаты Мартина с трудом хватало на две семьи. Однако предложения Минервы послать денег он вежливо отклонял: "Спасибо, мама, не надо, у нас все в порядке"...