Минерва так смеялась, что даже забыла про леденец.
— На небе есть полисмены?
— Когда как, — ответил Том. — Они встречаются, когда не нужны. Например, если ты стреляешь из рогатки по белым карликам. Вот тут-то они выскакивают из-за ближайшей туманности, хватают тебя за ухо и требуют заплатить штраф. Но когда в них вправду есть необходимость — тогда ни одного полисмена точно не будет в поле зрения. Того, который патрулировал созвездие Змееносца, я искал, наверное, пару тысяч лет, а он все это время прохлаждался в пабе — якобы у него был обеденный перерыв. А когда я, наконец, его нашел, он сказал, что сам здесь новенький и ничего толком не знает, но, кажется, нужно идти налево, потом направо, потом опять налево. Зря я его послушал, потому что в итоге совсем заблудился на задворках галактики и вот — очутился здесь. Хотя тут даже неплохо, мне нравится. Правда, иногда тянет обратно — потому-то и нужны леденцы, чтобы не улететь.
— А если тебе надоест на Земле?
— Просто перестану есть сладкое, и через две недели меня здесь не будет, — ответил он, пожав плечами. — Ну как, тебе понравилась моя история?
— Да, очень.
— А леденец?
— И леденец.
— Тогда выходи за меня замуж.
— Что?!
Она подумала было, что это продолжение игры, но Том смотрел на нее выжидательно и без улыбки.
— У вас в созвездии Змееносца всегда делают предложение на второй день знакомства? — попыталась она перевести все в шутку.
— На Млечном пути, — поправил Том серьезно. — Нет, не всегда. Бывает, что на третий. Ну, так ты согласна?
— Я подумаю, — пообещала она, смеясь. — В конце концов, у меня ведь есть еще целый день, правда?
— Хорошо, — Том кивнул. — Я тогда завтра еще приду?
— Как хочешь, — ответила она.
На факультет Минерва вернулась в приподнятом настроении — было весело, и слегка кружилась голова, как от шампанского. Конечно, она не собиралась продолжать знакомство — Том был забавный, но какой-то уж слишком странный... Однако на следующий день, на переменке между уроками, она все же подсела к Моуди:
— Слушай, Аласдейр...
Ему всегда нравилось, когда его имя произносят по-шотландски.
— Ты ведь бываешь на Слизерине?
— Да, а что?
— Знаешь такого Тома Риддла?
— Кто ж его не знает... А зачем тебе?
Она отчего-то смутилась.
— Просто так. Я разговаривала с ним вчера на вечеринке у Слагхорна, вот и хочу узнать, что он из себя представляет.
— Неглупый, — ответил Моуди, подумав. — Умеет придумывать всякие интересные забавы, хотя иногда... Впрочем, неважно. У него своя компания на факультете, и вообще он что-то вроде местной знаменитости. Но нос не задирает, ничего такого. И дерется классно, хотя тебе это, наверное, без разницы. Еще с ним никогда не поймешь, шутит он или говорит серьезно. Бывает, несет полную чушь, но с таким видом, что хочешь не хочешь, а поверишь. Я сам пару раз поддался — потом не мог понять, что на меня нашло. Но в целом он нормальный парень... А что? Ты в него влюбилась?
— Да брось ты! — рассмеялась Минерва. — Не говори глупостей.
Моуди посмотрел на нее, прищурившись, и ничего не ответил.
А она потом полдня ходила сама не своя, отвечала на вопросы невпопад, посреди урока вдруг начинала улыбаться, вспомнив вчерашнюю сказку про леденец.
И все время в ушах звучал голос Аластора: "Влюбилась... влюбилась... влюбилась".
2
С того самого разговора Том не давал ей проходу. Надо отдать ему должное — его методы ухаживания никак нельзя было назвать банальными. То Минерву осыпало золотым дождем, когда она входила в Большой зал, то над гриффиндорском столом вспыхивали фейерверки, то флаги факультетов расцветали миражами — корабли в море, летящие в поднебесье стаи птиц... Однажды пол под ее ногами превратился в морское дно, и она машинально отпрыгнула назад, прежде чем поняла, что кораллы и разноцветные рыбы — это иллюзия.