У меня была куча вопросов и никаких ответов, и когда я в очередной раз позвонила матери и спросила, не ходили ли они с Линой к нотариусу, то услышала дежурный ответ:
– Нет, не ходили! У Линулинки было столько дел!
И мне стало очевидно, что мать снова врёт. Но зачем?
По своей всегдашней наивности я подумала, что, наверное, Лина собирает деньги для выкупа. Откладывает потихоньку с зарплаты мужа или продаёт один из своих земельных участков, чтобы рассчитаться со мной. И поэтому они с мамой молчат, чтобы я не потребовала свои деньги раньше времени.
Успокоив себя этой мыслью, я решила подыграть матери и не говорить о том, что выяснила. Несколько месяцев мы играли в эту игру, и в телефонных разговорах я слушала очередную ложь про невероятную занятость Лины и объективную невозможность посетить нотариуса. Но когда до истечения шестимесячного срока оставалось меньше месяца, а мать продолжала петь старую песню, я решила сама позвонить нотариусу и узнать, в чём там дело. Почему меня никто не оповещает? И то, что я услышала, повергло меня в очередной шок, потому что нотариус заявила мне, что мои мать и сестра сообщили ей, что не имеют обо мне никаких сведений уже десять лет, не знают, жива ли я или мертва, и соответственно не имеют никаких контактов со мной. Именно поэтому никто не пытался меня разыскать или связаться со мной.
Во как!
То есть мать и сестра и не собирались у меня ничего выкупать! Они лишь тянули время, чтобы истёк шестимесячный срок, и потом я не смогла предъявить к ним никаких претензий!
Как же мне было обидно!
Я плакала. Сердце разрывалось от боли. Я не могла спать, не могла есть. Я и дышала-то с трудом.
Разумеется, по телефону я сообщила нотариусу, что жива и здорова и понятия не имею о том, почему мать и сестра сообщили обо мне такое. Потом я записалась на приём на последний день истекающего срока. Я всё ещё ждала, что мать или сестра позвонят мне с предложением выкупа моей доли наследства. Я всё ещё надеялась, что произошло какое-то недопонимание, ошибка в оформлении наследственного дела, и данные обо мне просто затерялись или были случайно стёрты нерадивым сотрудником нотариальной конторы. Но мне никто не звонил, а на мои звонки и вопросы мать продолжала утверждать, что они с Линой всё ещё не успели сходить к нотариусу.
И вот накануне того дня, когда мне нужно было ехать на приём к нотариусу, я снова позвонила матери. Я решила поговорить начистоту.
– Мама, я знаю, что вы с Линой ходили к нотариусу по поводу папиного наследства. Так как всё это время вы морочили мне голову, я сама позвонила нотариусу и записалась на приём. Завтра я должна ехать. Но я всё ещё готова отказаться от своей части наследства, если вы заплатите мне выкуп. Давай завтра встретимся у нотариуса, вы передадите мне деньги, а я напишу отказ.
– Да, Линулинка ходила к нотариусу, – не стала отпираться мать. – Но мы тебе ничего не говорили, потому что нашлось папино завещание, где он всё оставляет Линулинке. Поэтому не вздумай приезжать! Тебе всё равно ничего не причитается! Нечего тебе здесь делать! Только зря деньги на дорогу потратишь! Ты и так в жизни кучу глупостей натворила, так не делай их ещё больше! Здесь ты никому не нужна! Никто тебя не ждёт! Так что больше в Рязань не приезжай! Забудь о нас!
После этих слов я разрыдалась прямо в трубку. Кое-как завершив разговор, я продолжала плакать. Меня трясло от обиды. Сын, который был в тот момент дома, попытался утешить меня и даже уговорил пойти погулять, чтобы я могла развеяться. А мне было так больно, что я даже не могла нормально говорить.
Признаться, я снова поверила матери. Подумала, что реально нашлось завещание, в котором меня нет. Только почему нотариус мне об этом не сказала, а вместо этого предложила приехать на приём с полным пакетом документов? Зачем, если мне всё равно ничего не положено?
Но одновременно с обидой и болью я ощутила и облегчение от того, что всё кончено. Теперь я могу официально перестать общаться с матерью и сестрой, потому что меня послали открытым текстом. Мне прямо заявили, что я никому из них не нужна и чтобы я не вздумала больше приезжать. Так зачем же навязываться? Насильно мил не будешь. Теперь я могу жить дальше, вычеркнув мать и сестру из своей жизни, как они вычеркнули меня. И как не больно это осознавать, за такую свободу стоило заплатить.