Кристина выскакивает в зал, но там столько снующих людей, что разглядеть кого-то с её рюкзачком никакой возможности нет. Она обессиленно прислоняется к стене. Снова заглядывает в туалет в надежде, что ошиблась, и проверяет все кабинки, а потом на неё начинает ругаться служащая вокзала, что-то подозревающая. И девушка выходит на улицу.
Вечереет, и свежий ветер шумит листвой.
Кристина садится на первую попавшуюся лавочку. Она совершенно не представляет, что делать дальше.
========== Безымянная деревня на юге Китая, сто семьдесят лет назад ==========
Брат Нампоче прикрывает глаза, а когда открывает снова, ему кажется, что всё сместилось левее, чем было — масляные плошки, пляшущие тени, статуэтка в нише. Он не удивляется: во время медитаций такие смещения для него привычны. Бывало и более необычно. Но ощущения обострены, поэтому брат Нампоче по звуку сглатываемой слюны чувствует, что брата Рингупо что-то гложет. Брат Нампоче приглушает зрение и даёт слуху овладеть собой. Дыхание у брата Рингупо сильно изменилось. И напоминает…
— Брат.
Нампоче медленно поворачивается к Рингупо, всё ещё не желая верить. Брат Рингупо говорит его собственным голосом, чуть более высоким, чем привычно, спокойным, но в глубине модуляций звука чувствуется взволнованность.
— Брат, мне кажется, что мы поменялись телами и душами.
Нампоче возвращает себе зрение и рассматривает себя со стороны. У него нет сомнений, что перед ним сидит Рингупо, но в его обличии.
— Да,— спокойно говорит Нампоче.
— Брат, почему ты никогда не говорил, что ты сестра?
Нампоче действительно женщина. Но шестнадцать лет в обители отучили её думать об этом. Она проникла в обитель юной девушкой, отрезав волосы и туго перевязав грудь; настоятель, быстро распознав её хитрость, всё же не стал выгонять, потом и вовсе ушёл в другой мир, а новый настоятель так ничего и не заподозрил, как и все остальные.
— Брат, можно, я пока побуду в этом теле? Это новый опыт для меня, он полезен.
— Конечно,— говорит Нампоче. Ей всегда нравился Рингупо, добрый и открытый. Ещё до обители.— Раз медитация сегодня не задалась, идём завтракать.
На улице светает.
========== Ночная музыка ==========
Кристине кажется, что уже светает, но этого, конечно, не может быть в одиннадцать часов вечера. Дождь стих, и вокруг всё мокрое и блестящее, даже ночные витрины снова засияли в полную силу, отчего небо и кажется светлее. Но волосы мокрые и слипшиеся, а белая блузка липнет к телу. Вода набралась в кроссовки, и они чавкают при каждом шаге. Поэтому девушка сидит на бордюре рядом с каким-то закрытым киоском под крупной светящейся вывеской «кока-колы» и вытряхивает воду из обуви. Ступни уже перепачканы, все в мелких брызгах от луж, как будто она гуляла по колено в грязи. Но под рукой нет ничего, чтобы вытереть ноги, и Кристина со вздохом обувается и зашнуровывает кроссовки. Шнурки мокрые и противные, и завязывать их — целое мучение.
«Я так счастлив просто танцевать с тобой».
Кристина удивлённо распрямляется и прислушивается, тут же забыв про мокрые кроссовки. Посреди тихой улицы — далёкая мелодия песни «Битлз». Девушка так давно не слышала её, что от ненавязчивого радостного мотива у неё непроизвольная улыбка и одновременно наворачиваются слёзы. Она шмыгает носом, прикрывает глаза и вслушивается в мелодию. Звуки песни всё ближе, и Кристина распахивает глаза в тот момент, когда на плечах у неё оказывается лёгкая спортивная куртка.
— Хочешь хот-дог?
Запах горячей сосиски, горчицы и тёплого лука побеждает все доводы разума, и девушка просто протягивает руку. Ей сложно что-то сказать, потому что во рту слюна бьёт фонтанами. Она впивается зубами в булочку, блаженно жмурится и, едва прожевав, сообщает:
— Кажется, я чуть не померла с голода.
— И от холода, судя по всему.
— Дождь был тёплый, но всё равно спасибо за куртку. Уже продрогла в мокром.
Парень улыбается, садится рядом с ней на бордюр, вытягивая ноги в потрёпанных джинсах и синих кроссовках, и кладёт телефон между собой и девушкой. Музыка на телефоне так и играет. Где-то вдалеке проезжает машина, и её гул и мокрое шуршание шин быстро стихают. Кристина тоже вытягивает ноги — отчасти чтобы заляпанные кроссовки и щиколотки были подальше.
Хот-дог поразительно быстро заканчивается.
— Спасибо,— с чувством говорит Кристина.— Тысячу лет так вкусно не ужинала.
Парень смеётся.
— Это был не лучший хот-дог на моей памяти, поверь. Просто гулял после дождя, внезапно запахло сосисками с горчицей, я и не устоял. Купил сразу два. Хорошо, что тебя увидел, два бы всё равно не съел.
— Ага, это как с пиццей,— говорит девушка.— Кажется, что всю готова слопать, когда она только приготовлена, а съешь два кусочка, и всё, и дальше не знаешь, что с ней делать.
— Точно,— кивает парень. На нём лимонно-жёлтая просторная футболка, и он поправляет её у горла — ворот широкий и ведёт себя прихотливо.
Кристина закутывается в красную тёплую курточку.
— Однажды зимой я сидела на остановке, и у меня из еды была палка колбасы. Минус тридцать, я голодная и промёрзшая насквозь. И колбаса такая же промёрзшая. Я откусываю от неё, жую, потому что понимаю, что иначе я просто замёрзну от неподвижности…
— Я понимаю, у тебя с колбасными изделиями вообще тёплые ассоциации.
Девушка кивает и улыбается.
— Но я очень рад, что ты тогда не замёрзла. Иначе бы мне пришлось сейчас съесть оба хот-дога, и я бы лопнул.
— Они бы растворились без остатка, и ты бы через пять минут не вспомнил про них.
— Ты считаешь, я такой массивный? — Парень с сомнением оттягивает футболку на животе.
— Да нет,— смеётся Кристина,— я видала и помассивнее.
— Тут кофе недалеко. Ну, автомат, он выдаёт крошечные стаканчики. Зато всё горячее и сладкое. Ты же не откажешься, да?
Девушка снова улыбается:
— Конечно, не откажусь.— Она показательно шмыгает носом.
— Тогда сиди тут.
Парень оставляет на бордюре телефон с музыкой и исчезает в темноте. Песни идут одна за другой любимые, битловские, и несмотря на промелькнувшую мысль позвонить с этого телефона Яне, Кристина просто прикрывает глаза и слушает. «Вечер трудного дня», «Помоги!», «Пока моя гитара тихо плачет». Это так нежно в тёплом мокром воздухе, что девушка вдыхает поглубже и смотрит на небо, где звёзды чуть расплываются и светят смущённо.
— Держи! Я взял с амаретто, тебе нравится?
— Не представляю, чтобы мне сейчас что-то не понравилось. Только я нескоро смогу тебе вернуть деньги за кофе и булочку.
Парень сердито машет на неё руками:
— Не обижай меня. Тебе приятно, и мне от этого приятно, какие тут деньги.
— Спасибо тебе.— Девушка дует на горячий кофе, но, обжигаясь, пьёт его почти одним глотком.— У тебя играют самые мои любимые песни.
— Правда? — недоверчиво говорит он.— Никогда не слушаю песни без наушников на улице, а сегодня такая классная ночь, что вот.
— Точно. А та, первая… Первая, которую я услышала, когда ты подошёл.
— «Я счастлив просто танцевать с тобой».
— Да. Она чудесная. Они все чудесные.
Парень вскакивает и протягивает ей руку. На телефоне играет «И я люблю её».
Кристина протягивает руку и с улыбкой встаёт. Парень бережно прижимает её к себе, и они танцуют посреди пустой дороги. От вывески «кока-колы» то на её лице, то на его красные отблески. Парень высокий, поэтому Кристина могла бы опустить голову ему на грудь, но не делает этого, поэтому напряжённая шея быстро деревенеет. От него пахнет дождём, кофе, свежим деревом и едва уловимо потом от быстрой ходьбы. Песня заканчивается, и девушка осторожно отстраняется.