Я обучаюсь особенной походке, ни на чью не похожей, стараюсь больше вещей делать левой рукой, снижая вероятность повтора, тщательно записываю все случаи перемещения в дневник и порой от отчаяния по несколько дней подряд не выхожу из дома. Посмотрим, к чему это всё приведёт».
В парке Яна начала дурачиться и изображать движения подруги и её необычную походку, а Кристина показывала ей язык и убегала, пряталась за деревья и кидалась косточками от черешен. Едва заметное головокружение списали на слишком насыщенный день и яркое солнце.
— Представляешь,— взволнованно говорила Яна,— я на какое-то мгновение как будто на себя со стороны смотрела. Перестала видеть тебя, а стала себя видеть… Даже ноги подкосились. Но когда ты взяла меня за руку, всё прошло.
Яна поцеловала Кристину в щёку, и они, отдыхая в тени, возобновили девичьи разговоры и листали на стареньком фотоаппарате свежие снимки. И принялись обсуждать средневековую немецкую литературу, что оказалось неожиданно интересно, чему, конечно, поспособствовал высокий и красивый профессор, которому ещё и сорока лет не было.
«Кажется, я чему-то учусь. По крайней мере, с Яной мы дружим уже второй год, несмотря на её головокружения, как она их называет. Кажется, ей даже нравится это, тем более она знает, что достаточно взять меня за руку. Ну, она так думает. Говорит: давай ты опять моим зеркалом побудешь? Как дать ей понять, что она знает лишь три процента от правды? И при этом чтобы она не стала избегать меня? Как же это всё сложно…
С Яной — пятьдесят четвёртый, пятьдесят восьмой, пятьдесят девятый и шестьдесят первый раз (см. таблицу). Я устала».
На аллее пахнет свежестью. Неожиданно этот запах в начале ноября приятен, хотя девушка уже успела устать от холода. Поскорее бы снова лето. Запах похож на свежевзрезанный арбуз. Если прикрыть глаза и не обращать внимания на промозглый ветер, то можно поверить в август, когда до осени ещё целых четыре недели… Тянет свежим ветром с реки, и пахнет рыбой вместо арбузов. Девушка морщится и сворачивает на небольшую улочку. Здесь аромат свежего хлеба. Где-то рядом пекарня.
Кристина представляет, как она, в муке с головы до ног, готовит что-нибудь вкусное, в трусах и короткой футболке, заколов буйные волосы, чтобы не мешались. Как стоит в пятнах солнца на кухне, с наслаждением ходит по тёплому полу, танцует под музыку, не стесняясь раскрытых окон. Так просто, не хватает только июля, а ещё лучше — мая, чтобы всё лето было впереди. Кристина шмыгает носом от холода: кажется, пора всё-таки домой. Она заходит в булочную и перед самым закрытием покупает со скидкой тёплый и вкусный багет с ветчиной. Она знает, что это просто дразнящий аромат, хлеба и не сильно хочется, но перед искушением устоять сложно.
Город пустынен, и лишь у дома девушка встречает соседа, всегда взъерошенного молодого человека в синем. Она здоровается, а он кивает ей, глядя чуть растерянно. Из чего Кристина заключает, что она ему нравится.
К тому моменту, когда она вставляет ключ в замок и сбрасывает промёрзшие ботиночки, от багета остаётся ровно половина. Зато на душе немного теплее. Девушку не огорчает даже то, что очередные колготки порвались.
========== Купание в платьях ==========
Вручение грамот за участие в конференции невыносимо серьёзное. Кристина пытается заснуть на парте, Яна толкает её в бок и делает сосредоточенное выражение лица. От души зевает, прикрывшись ладошками, и Кристина преувеличенно укоризненно качает головой, отчего обеим хочется залезть под стол и не сдерживать смеха.
Девушки так и не дожидаются своей очереди. Яна делает замысловатое движение бровями, и Кристина понимает её без слов. Пользуясь общим полуобморочным состоянием, они поступательно покидают аудиторию.
— Обойдёмся же без грамот?
— Скажем, что больные сделались.
— Это несложно было.
— А вдруг там деньги будут давать с грамотами?
— В конвертах, ага.
— А вдруг цветы?
— И пирожки с картошкой.
Незаметно для себя самих они оказываются на набережной; май в разгаре, но по-летнему тепло. Странные металлические конструкции, выкрашенные красным, уже кирпично-коричневые — здесь когда-то строили, работали, кипела жизнь, но уже лет семь бурьян растёт безнаказанно, и на шатких тёплых досках, выбеленных дождями и ветрами, можно растянуться, сбросить туфли, смотреть в небеса и болтать о глупостях.
— А как тебе Олег?
— Не знаю,— говорит Яна.— Не сформировала впечатления.
— А тогда Александр?
— Я его опасаюсь. Он большой и слишком красавчик.
— Ага,— неопределённо говорит Кристина.— А тогда Кирилл?
— Слишком серьёзный. Не могу представить, чтобы он, например, ел, или спал, или целовался.
Кристина улыбается.
— А…
— Я поняла, про кого ты хочешь спросить. Не спрашивай, а то я заткну уши и убегу.
— Уговорила. Тогда Борис Владимирович?
— Ого, ты его по имени-отчеству? Неожиданно.
— Ну так как?
— Это моя бесстыдная фантазия. Не разглашается. Через пять лет я расскажу тебе о тайном романе, который будет происходить в моей голове.
— Яков?
— Сопит. Выдержала полпары, сбежала. Как паровоз сопит.
— А мистер «Мне только спросить»?
— Ужасно. Пахнет от него ужасно. Кажется, он думает, что это парфюм, а я думаю, что это отрава для насекомых и меня. Жжёная резина и нотки прокисшего молока.
— Надо же, я не чувствовала.
— И не надо. Впечатления на много лет вперёд. И вообще, он стесняется к тебе подойти ближе, чем на двести метров.
— Прислушаюсь. К совету, в смысле.
— Ты расслабленная такая,— Яна облокачивается на локоть и смотрит на безмятежный профиль подруги.— Осенью нервничала, беспокоилась, а к весне как подменили.— Она разламывает плитку шоколада и отдаёт половинку Кристине.
— Какая я лучше?
— Весенняя,— улыбается Яна.
Кристина думает, что хорошо бы рассказать подруге о том, что всю зиму не было ни одного перемещения. И о самих перемещениях. Но не решается. И лишь подставляет, улыбаясь, лицо солнцу, когда Яна заплетает ей, по обыкновению, смешные косички в произвольном порядке.
— Теперь,— говорит Яна удовлетворённо,— ты похожа на пришельца. Антенны точно такие же.
— Ты не только нюхала мистера «Мне только спросить», но и заплетала косички пришельцам, я поняла.
Яна фыркает, трёт нос растопыренной ладошкой, как ребёнок, и задумчиво смотрит на реку.
— Купаться хочу.
— Идём? — Кристина предлагает в полной уверенности, что правильная подруга откажется.
Но Яна хватает её за руку, и они прямо в платьях забегают в реку, брызгают друг в дружку водой, смеются и уже через минуту мокрые с головы до ног. Терять нечего, и девушки радуются, что нет любопытных зрителей.
— Всегда мечтала искупаться в одежде,— говорит Кристина, развешивая платье на красной металлической конструкции. Горячий ветер спутывает волосы. Издалека пахнет свежим хлебом.
— И ни разу не пробовала? — поражается Яна.
— В тебе открываются новые грани.
Через час платья уже сухие. За этот час, и потом ещё через час, когда начинает веять вечерней свежестью, Кристина так и не находит удобного случая рассказать подруге о головокружениях.
========== Кофейня ==========
Самое красивое время — когда весна уже на исходе, лето вот-вот наступит, и идёт дождь — вечером, город весь в отражениях, в фонарях и чернильных кляксах, в бегущих прохожих, и особенно уютно, когда это всё переливается за мокрым окном. Потом дождь закончится, и земля в парках будет пахнуть грибами, даже если грибы там и не собираются расти. Но этот уютный запах способен примирить и с дождём, и с ветром, и с грустными мыслями.