— Светлая мысль, — заключил Конан, почесав в затылке. — Спасибо, что объяснил. И как же, на целую ночь гуляния?
— И на завтрашний день, — согласно кивнул хозяин. — Ведь самый светлый праздник в году, не Самхайнн какой-нибудь… Давай, топай, тебе понравится. И девицы там будут. Таких красавиц, как в Райдоре, нигде не увидишь!
С тем кабатчик хитровато подмигнул и Конан его отлично понял. В эту ночь древними законами дозволялось многое, что в другое время было запретным. Прекрасный оборот дел — способ развеять скуку явился сам собой, без всякого приглашения!
— Все-таки, как тебя зовут? Любопытно, что ни говори…
— Какая разница, киммериец? В эту ночь можно обходиться без имен… Свое, между прочим, ты не назвал.
— Правда? Извини, если обидел. Конан, из Канахов. Так нарекла меня мать, и я не собираюсь с ней спорить. Хорошие знакомые зовут просто Конаном.
— А прозвище есть?
— Ты, милая, только что его произнесла — «Киммериец». Вообще много разных прозвищ было. Когда-то давно, к примеру, меня кликали «Малышом».
— Смешно… Верно поговаривают, будто прозвища даются от противоположного.
— Еще называли Корсаром, Варваром, а то и вовсе Разрушителем.
— Это почему, интересно?
— А, ерунда! Вышла лет несколько назад дурацкая история в Хауране, пришлось поломать флигель королевского дворца.
— Зачем?!
— Про воплощенных демонов слыхала? В замке принцессы Ясмелы нежданно-негаданно появилось такое чудо — зеленое, чешуйчатое и зубастое. Под обломками я его и похоронил.
— Ты охотник за чудовищами?
— Нет. Однако, за последние годы много всякой мерзости на дороге встречал. Приходилось разбираться… Имя, однако, назовешь?
— Много ли тебе пользы в моем имени? Ладно, не дуйся. Асгерд, дочь Олейва Широкого, херсира из Нордхейма.
— Так я и думал. Ты очень похожа на женщину с Полуночи.
— Разочарован?
— Почему же? Если некоторые киммерийцы не любят нордлингов, то это вовсе не означает, что я плохо отношусь к выходцам с Полуночного побережья. Привык видеть в людях прежде всего людей, и не обращать внимания на происхождение. Поверь, и среди киммерийцев, и среди асиров, попадаются отпетые мерзавцы.
— Надеюсь, ты к ним не относишься?
— Асгерд, честное слово, я никогда вредил людям по своей доброй воле. Либо защищался, либо упреждал нападение.
— Оправдываешься? Тот, кто чист перед собой и богами, никогда не оправдывается.
— Ничего подобного. Просто рассказываю о себе. Тебе не интересно?
— Интересно. Ты вообще интересный человек.
— Каков есть…
Сей непринужденный разговор происходил перед нарождающимся рассветом, когда самая короткая ночь года даровала людям знаменитый Час Быка, наиболее таинственную часть суток – на восходе небо оранжевое, а на закате черное. В Час Быка происходит смешение миров тьмы и света, приходит время волшебников, придерживающихся Равновесия, обитаемая Сфера погружается в загадочную, но не зловещую тишину и открываются врата меж мирами, соединенными в общую Вселенную без слияния и разделения.
Конан и его неожиданная подружка, носившая нордхеймское имя Асгерд, устроились под темными облаками сосновых ветвей, в гуще зарослей мягкого папоротника.
Непритязательное ложе создали широкие листья волшебного растения, пахло хвоей, лесными цветами и медом, высоко-высоко пылали холодным огнем созвездия Меченосца и Серпа, в отдалении слышался чей-то смех и плеск воды на реке — райдорцы вовсю купались в обширной заводи с песчаным берегом. Скоро надо было идти к Быстротечной, встречать солнце, являющееся миру в своей полной славе и великой мощи…
Киммериец, лежавший на спине, положив под голову кулак левой руки, а правой обняв соломенноволосую Асгерд, был почти счастлив. Праздник удался.
Райдорцы приняли чужака в свою обширную компанию безоговорочно и с неподдельной радостью. Кроме того, разве можно называть «чужаком» гостя славного Райдора?
Чужеземец решил отметить Солнцестояние вместе с хозяевами? Чудесно! Иди в круг, заезжий, тебе любой будет рад!
Владелец «Трех мечей» не обманул. Пять или шесть сотен самых молодых и ретивых обитателей Райдора собрались к закату у широкого изгиба реки в полуколоколе пешего хода от поселка. Место удивительно красивое — широкий серп Быстротечной, несшей воды с ледников Граскааля, обрамляется светлым, золотистым сосняком, множество огромных костров на опушке леса, поляна плавно опускается к речной заводи с прозрачной, прохладной водой.
Возле главного костра — настоящего жерла вулкана! — бочонки с элем и угощение от герцога, доставленное из замка. Наследник светлейшего Варта Райдора, шестнадцатилетний принц Хольм, тоже здесь, веселится вместе с будущими подданными.
В отдаленном герцогстве почти не существует разницы меж благородными и простецами, ибо и те, и другие — всего лишь райдорцы, жители маленькой страны, где большинство людей связаны ближними и дальними родственными узами, а герцог являет собой не повелителя, не великого и грозного государя, но рачительного хозяина фамильных земель. Один владеет хутором, другой маленьким танством, третий — герцогством. Велика ли разница? Только в размерах владения, да в титуле.
Сам Варт Райдор не явился — нечего смущать молодежь своим присутствием. Герцог отправил на реку сына, а сам устроил в замке пир для более старших родственников, митрианских жрецов и съехавшихся в гости вассалов — эрлов и танов, повелевавших различными областями Райдора. Известно, что герцогство, пускай и крайне отдаленное от столицы королевства, занимает не меньше одной пятой территории Бритунии. А это огромные пространства, включающие в себя как человеческие поселения и небольшие дворянские замки, так и безбрежные леса, бездонные болота и непроходимые горные кряжи.
Конан развлекался, как мог. Везде было интересно. Здесь танцы в кругу, с прыжками через костер, там младшие наследники и наследницы райдорских дворян устроили песенное состязание и можно послушать старинные героические баллады или чувственные девичьи лэ; немного в стороне местные силачи начали хвалиться молодецкой удалью — можно состязаться в кидании бревна или валунов. Киммериец, вспомнив забавы своей загорной родины, отличился — его бревно улетело аж на двадцать семь шагов, и Конан получил в подарок венок, преподнесенный невероятно смущающейся перед заезжим богатырем райдорской девушкой. Парни торжественно вручили Конану охотничий кинжал прекрасной ковки, с резным узором по рукояти и деревянным ножнам. Понимающий толк в кузнечном деле варвар остался доволен подарком и тотчас позвал остальных к бочкам — отметить свою победу.
Потом — купаться. Как и принято в праздничную ночь, совсем без одежд. Потом — снова веселиться. А когда окончательно стемнеет, можно идти искать цветы папоротника: кто найдет, обретет счастье в любви.
Когда Конан снова вышел к танцующим, его внезапно подхватили под руку и повлекли ближе к костру. Варвар в оранжевой полутьме разглядел, что стал избранником весьма решительной златоволосой особы с большущими серыми глазами и роскошными косами до бедра. Особа, облаченная в белоснежное льняное платье незамужней девицы, как чувствовала, кого избрать для одного из самых трудных танцев — джайги. Все разбиваются на пары, флейтисты, барабанщики и игроки на волынках исполняют очень быструю ритмичную мелодию.
Ноги сами начинают отбивать немыслимую дробь, надо сойтись с партнершей, слегка коснуться ее плеча своим, разворот, отойти назад, снова сблизиться…
Девица, походившая как на бритунийку, так и на дочь снежной Полуночи, оказалась невероятно выносливой — Конан, и то слегка запыхался, а девушке было хоть бы что. Когда мелодия закончилась внезапным, резким аккордом, варвар решил, что не худо бы прогуляться к бочкам и слегка освежиться элем или брусничной настойкой, но…
— Гляди, приезжий, огоньки в лесу помаргивают, — девица запросто взяла киммерийца за руку, кивком указав на молчаливую чащобу, черной стеной поднимавшуюся за пределами круга света от костров. — Папоротник цветет. Пойдем, глянем, может счастье свое отыщем?