Он недолго послушал хор жрецов, по древнему обычаю бросил в костер жертву Митре — серебряную монетку немедийской чеканки — и зашагал к поселку. Невыспавшийся хозяин «Трех мечей» сразу вернул почтенному гостю мешок с невеликими пожитками и перевязь с мечом, вежливо поинтересовался, как прошел праздник, а затем снова начал подремывать на табурете, возле своих ненаглядных бочек.
Конан прогулялся к торговой управе (вдруг приезжие купцы собираются обратно, в Пайрогию или Нумалию и снова желают нанять охрану?), получил внятный ответ, что месьоры торговцы будут возвращаться только спустя тридцать дней, когда закупят у окрестных охотников звериные шкуры и бочки с горным медом, засим прошелся по Райдору, наблюдая за обитателями деревянного городишки, и вернулся в таверну. Вдруг подберется хорошая компания? Хоть в кости поиграть…
А завтра придется седлать коня и ехать в столицу. Хватит бездельничать.
— Конан?
Киммериец, скучливо водивший пальцем в пивной лужице на темной дубовой столешнице, поднял взгляд на обладательницу знакомого голоса и только брови вздернул.
Асгерд! Вот уж, действительно, приятная встреча!..
Теперь случайная приятельница выглядела несколько по —другому. Конан аж рот раскрыл от неожиданности. Исчезло длинное девичье платье с плетеным поясом, пропал венок из ромашек и колокольчиков.
Две тугие косы хитроумно уложены в крепкий узел на затылке и скреплены (сам бы не увидел, не поверил!) тонкими метательными иглами. Темно —зеленый с коричневым мужской костюм, за спиной — два клинка, причем разных: первый обыкновенный, нордхеймский; второй напоминает гардой и рукоятью знаменитые мечи Скелоса, которые Конан однажды видел в Туране. Ножны богато отделаны серебром. Слева на широком ремне — кинжал. Охотничий нож припрятан в особый кармашек, пришитый к голенищу сапога. На груди, на широкой цепочке, охранный знак — оберег в виде солнечного колеса.
Да, ничего не скажешь, вылитая амазонка. Внушительно и со вкусом. Если в Райдоре все охотницы такие, то Конан уже был готов остаться в предгорной глухомани навсегда.
— П-привет, — слегка заикнулся варвар. — Чего стоишь, садись. Хозяин, быстро самого лучшего вина для моей гостьи!
— Не бравируй, — поморщилась Асгерд, запросто усаживаясь напротив. — Перебьюсь пивом. Мы к вину непривычные. Знакомься, это Гвайнард.
— Если коротко и для друзей — просто Гвай. — отозвался спутник Асгерд, на которого несколько растерявшийся киммериец поначалу не обратил внимания. А стоило бы.
Гвайнард — имя аквилонское и старинное, причем благородное. Троном Льва, между прочим, владели целых три короля с таким именем! Внешностью смахивает на прирожденного гандера или темрийца — глаза карие, широкая и доброжелательная физиономия с квадратной челюстью и широкими скулами покрыта веснушками, волосы обрезаны очень коротко и цветом напоминают бурую медвежью шкуру с редкими проблесками медной рыжины. Бороду и усы не носит, но, судя по пробивающейся на подбородке и щеках густой щетинке, за седмицу, проведенную в диком лесу, превратится в совершеннейшего лешака.
Ростом не очень высок, не более трех с половиной локтей, однако изрядно широкоплеч. Под вышитой по вороту рубахой перекатываются шары мощных круглых мышц — сразу видать, в силе редко кому уступит.
Такие коренастые парни без лишней натуги поднимают за передок груженую телегу и сумеют ударом кулака завалить лошадь. Сколько лет – не определить. Можно запросто дать и двадцать пять, и тридцать пять, все зависит от настроения. Одевается скромно, в нордхеймских традициях — рубаха, меховая безрукавка, полосатые широкие штаны заправлены в короткие мягкие сапоги. Вооружение поскромнее, чем у Асгерд: только клинок (аквилонский, кстати) и кинжал. Однако, это еще ничего не значит. Судя по уверенному взгляду, Гвайнард здесь имеет вес и репутацию…
— Конан Канах, из Киммерии, — процедил варвар, не понимая, зачем Асгерд привела с собой дружка. Вполне можно было бы обойтись и без этого дюжего красавчика. Не полезет же приятель златовласки выяснять отношения с Конаном из –за событий минувшей ночи? Традиции есть традиции, и никому их нарушать не дозволено!
— Гвай, к делу, — серьезно буркнула Асгерд, принимая из рук кабатчика две новые кружки с пивом. — Нечего рассусоливать.
— Точно, — согласился коренастый и уставился на Конана. Взгляд явно оценивающий. – Асгерд рассказала мне, будто познакомилась с тобой ночью…
— И что? — набычился киммериец, окончательно уяснив, в каком русле пойдет разговор.
(Эх, женщины, женщины! Замечательный подарочек на День Солнца — сразу побежала жаловаться друзьям-приятелям! Ее, кстати, никто насильно в кусты не тащил, все обстояло прямо наоборот!)
— А то, что Асгерд решила, будто ты отлично нам подойдешь, — с терпеливой интонацией сказал Гвай. — Понимаешь, объяснять получится долго…
— Хватит тянуть лося за яйца! — обрубила Асгерд, шлепнув ладонью по столу. — Короче, Гвайнард командует нашим отрядом. Мы — охотники. Не простые, а охотники за монстрами. И хотим предложить тебе работу. Сам ночью плакался, будто остался без стоящего для мужчины дела.
Конан присвистнул. Новая встреча с Асгерд обернулось стороной весьма для киммерийца неожиданной. Ничего себе, нарвался на ватагу искателей приключений на свои задницы и прочие части тела!
… Охотники за монстрами или же Дербники (название пошло от небольшого хищного ястреба) были самыми отчаянными сорвиголовами на материке, оставляя далеко позади и корсаров Побережья, и разбойников Кезанкии, и особые военные отряды тайных служб Немедии или Аквилонии. И вообще всех! Даже среди волшебников эти пострелы считались умалишенными — работы опаснее и труднее не выдумать.
Дербники занимались тем, что за деньги избавляли мирных обитателей Закатных государств как от чудовищ, сохранившихся со времен Кхарии, так и от тварей демонических. Нечистая сила, монстры, по недосмотру или злой воле колдунов, вылезшие из Черной Бездны, воплощенные в живые (или мертвые) тела древние проклятия, упыри, злые духи и прочая нежить как раз и являлась предметом охоты. Самый опытный Дербник, какого прежде встречал Конан, мог похвастаться только семью годами удачных походов, на восьмой его покалечили так, что теперь бывший доблестный «Ночной страж» (еще одно название охотников) небезуспешно собирал милостыню в центре Бельверуса, вызывая у прохожих искреннее сострадание изуродованным до полной неузнаваемости телом. Ему еще повезло — остальные погибают гораздо раньше.
По расчетам Конана, на Закате и Полуночи континента трудилось не более десятка отрядов Ночных стражей, и услуги охотников были весьма ценны и в прямом, и в переносном смысле этих слов. Платили им много, зачастую очень много, но и работка оплате целиком соответствовала: попробуй, погоняйся за гулем или болотным ящером, а затем умертви оных!
Дербников не хватало, они шли буквально нарасхват — то у немедийского графа в фамильной усыпальнице вурдалаки завелись, то в Боссонии из закрытого прежде портала (какие во множестве образовались после падения Небесной Горы, сейчас покоящейся в глубинах Граскааля) полезла настолько жуткая нечисть, что о ней не то, что рассказывать, даже думать страшно… А в Заморе обнаружилось гнездо вампиров. А в Коринфии мирным обывателям досаждает гигантский мантикор, ворующий скот и не брезгующий иногда закусить его владельцами. А неподалеку от пуантенского Гайарда видели настоящего дракона –виверна…
Словом, темная жуть.
Конан считал себя благоразумным человеком и с Ночными стражами предпочитал никогда не связываться. На то имелись очень веские причины.
Во-первых, все они, как один, помешанные. Нормальный человек никогда не пойдет по собственной воле в отряд охотников — себе дороже.
Во-вторых, никакие деньги не искупят невообразимых тягот этого сомнительного ремесла. И не вернут потерянного здоровья.
В-третьих, однажды можно не просто искалечиться или погибнуть: будет хуже, если Силы Черной Бездны завладеют твоей душой. Огребешь какое-нибудь замысловатое проклятие, сам станешь демоном и, как следствие, предметом охоты бывших соратников — удовольствие не из лучших.