Помнится, он где-то читал, что некоторые пещеры, созданные самой природой, дышат, издают вдохи или выдохи в зависимости от перепадов давления и температуры воздуха на поверхности. Не по этой ли причине археологи догадались, где следует копать? Неужели они заметили, какой именно участок Шар-э-Голголы дышит, открывая свои сокровенные тайны, а значит, копать следует именно там?
Еще несколько ярдов – и вот он, ответ на его вопрос. Вырытый людьми проход сменился тоннелем естественного происхождения с каменными стенами. Джордан нащупал под ногами вырубленные в камне ступеньки. Должно быть, археологи пробились к участку тайных коридоров, некогда пронизывавших гору под старинной цитаделью.
Что же они здесь нашли?
Неожиданно откуда-то сзади донесся животный вопль, исполненный дикой злобы, за которым эхом прокатился еще один.
Джордан представил себе двух гигантских кошек: вот они притаились у входа, зная, что их жертва загнана в ловушку. Он облегченно вздохнул, успокаивая Маккея.
Они все еще гонятся за мной…
Подстегиваемый этой мыслью, Джордан устремился вперед, так как точно знал, куда ему надо. Это место ему описал Этертон, хотя сам здесь никогда не был. Еще несколько ступенек, и тоннель привел их в тупик, в огромную пещеру. Не глядя под ноги, Джордан поскользнулся на влажном камне и полетел на груду костей, конечностей, черепов, грудных клеток. Этот жуткий урожай смерти устилал пол пещеры, образуя нечто вроде зловещих берегов вокруг лужи черной воды. На ее дне в свете фонарика белели другие кости.
Джордан вспомнил рассказ профессора о подземном источнике, где находился запас воды, и о кровавой резне, устроенной здесь много веков назад.
Однако не все останки были древними. На верху кучи костей и черепов лежали окровавленные тела недавних жертв. Тела были разорваны, растерзаны на куски. Это были останки археологов. Вот, например, что осталось от тела матери маленькой девочки. Это тотчас подсказало Джордану, что он попал в логово снежных барсов. Найдя вход в пещеру, животные быстро превратили ее в свое обиталище. Как будто в ответ на вторжение чужака, где-то рядом прозвучал звериный рык. Хотя, возможно, и не рядом; это страх до предела обострил слух. От наполнявших пещеру миазмов кружилась голова, глаза нещадно слезились, в носоглотке чувствовалось неприятное жжение.
Нужно действовать предельно быстро.
Сержант подошел к краю кладбища костей и забросил свою ношу как можно дальше. Полы детского платьица распахнулись. Во все стороны полетела солома из матраца, которой Джордан туго набил приманку. Если звери идут по следу ее запаха, их следовало убедить в том, что жертва все еще с ним. Хотя кто знает… Вдруг это не имеет значения. Вдруг, как и в случае с Азаром, главное – привлечь к себе внимание хищников бегством? Ведь хищники преследуют тех, кто убегает от них.
На тот случай, если они все-таки не бросятся вслед за ним к пещерам, сержант оставил в глинобитной хижине Купера с девочкой и профессором. В сложившихся обстоятельствах это был лучший способ обеспечить их безопасность, поскольку боеприпасов почти не осталось.
Отцепив от пистолета фонарик, Джордан зашвырнул его к противоположной стене. Луч фонарика, вращаясь на лету, чертил дуги света, отчего у Джордана еще сильнее закружилась голова. В конце концов фонарик приземлился на дальнем берегу подземного родника, и теперь его луч пронзал темноту, подобно далекому маяку. Джордан отбежал в сторону, к груде огромных камней, лежавших справа от входа в пещеру. Здесь он опустился на корточки и пригнулся, держа оружие наготове. Ждать пришлось недолго. Мускусный запах барсов ударил ему в ноздри еще до того, как первый хищник вошел в пещеру. Это было сильное животное, настоящий монстр девяти футов в длину, самец с черными пятнами на густом мехе. Мощной мускулистой волной он ворвался в пещеру – безмолвный, целеустремленный, неукротимый. Вслед за ним внутрь скользнул второй зверь, размером поменьше, – самка.
Барсы оглянулись по сторонам, пристально изучая окружающее пространство. Темные глаза хищников как будто горели внутренним огнем. Так же, как и глаза афганской девочки.
Джордан затаил дыхание.
Мир вокруг него сделался водянистым, расплывчатым и нечетким; головокружение усилилось. Любое движение казалось размытым пятном.