Виктор выдавил улыбку, уже вступая по мостику.
– Часто мама оставляет тебя?
– Её никогда нет дома. И пару раз она теряла меня в магазине и один раз – в парке. Но быстро находила и давала затрещину за то, что я непослушный ребенок. Правда, я плохо себя вела.
– Ты, наверное, замерзла?
– Немного.
– У меня есть очень теплая толстовка, хочешь укрыться?
– Спасибо. Мне нельзя говорить с чужими. А брать их вещи – вообще преступление.
– Давай познакомимся? – предложил Виктор.
– Хорошо, – согласилась девочка.
– Меня зовут – Виктор.
– Я – мама Лиза.
– Ты уже мама?
– Конечно, – гордо объявила она, и Виктор услышал ее милый невинный смех.
– Пожмем руки? – спросил Виктор, стоявший в метре от хрупкого создания.
Лиза быстро-быстро встала на дощатый пол – рост не больше метра – и протянула холодную руку, утонувшую в ладошке Виктора.
– А вы совсем не замерзли, да?
– Поэтому хочу отдать толстовку тебе, чтобы ты согрелась.
– Вы точно не замерзните?
– Точно.
Виктор снял толстовку и накинул на ее открытые плечи.
– Спасибо.
– Жаль, что у меня нет теплого одеяла.
– Жаль. Но ничего – и так хорошо, – Лиза задумалась. – Вы уйдете?
– Хотел посидеть с тобой, пока твоя мама не придет. Можно?
– Можно-можно.
Они уселись на мостик, и Лиза призналась:
– Я рада, что теперь не одна. А то когда темно, я чуть-чуть боюсь чудище, что прячется вон в той высокой траве.
– Там живет чудище?
– Еще какое! Страшное и большое! – Лиза активно жестикулировала руками. – С огромными клыками. Оно любит лопать маленьких девочек. Но боится взрослых, вроде вас. Я ведь больше из-за чудовища плакала. Да. Я видела…
– Что ты видела?
– Как чудище прилетело с Луны на крыльях Ночи!
– Зачем?
– Как зачем? Я думала, вы все-все знаете. Как маленький. – Она мило покачала головой. – Оно прилетает за детьми. Ну, которые не спят. И хвать – в дремучий лес! Да, да. Понятно теперь?
– Более чем.
– Но… сейчас я боюсь другого. А вдруг мама не вернется?
– Если вдруг она не вернется, отведу тебя домой.
– У меня нет дома.
– А где вы жили?
– В каком-то отеле. Уже не помню, как он назывался. Нас выгнали. Маме нечем было заплатить.
– Ты здесь родилась?
– Конечно, нет. Мы в этом забавном городе только три дня.
Анастасия позвонила в дверь. Два раза. Не услышав топот ног и звонких голосов своих сорванцов, она достала ключи из сумочки и открыла дверь.
В доме ее поджил ожидаемый беспорядок, прошел детский ураган: посуда на столе, капли краски на полу, там же брошенные игрушки младшего Арсения, которому вот-вот стукнет семь лет, на диване скрученная в комок одежда старшего Кирилла, заляпанное – всегда заляпанное, сколько не три! – стекло в ванной, на комоде – фантики от сосательных конфет.
Записку оставили – уже хорошо, подумала Анастасия и улыбнулась когда дошла до того места, где было написано, что ее любят и вернутся не скоро, потому что сегодня деревенский чемпионат по футболу – самое важно событие для мальчишек.
Повседневные семейные заботы нисколько не тяготили Анастасию, наоборот придавали сил и отвлекали от мыслей о Викторе, который через час придет с работы и в доме повиснет тишина, гнетущая и эмоционально опустошающая. Анастасии не могла простить мужа, способного изменить, а потом как ни в чем не бывало признаться ей, что он оступился (однажды), поддался желанию и совершил непоправимую ошибку, переспав с коллегой по работе на новогоднем корпоративе. Вот так. Изменил, а теперь просит прощения. Но как простить, когда за спиной двенадцать лет совместной жизни, когда стольким пожертвовала – отдана молодость и сердце любимому человеку, с которым она строила счастье кирпичик за кирпичиком, воздвигая стену доверия и самоуважения по отношению друг другу?
Столько сил и пережитых болей, столько компромиссов и лишений, чтобы стать ближе, понять и полюбить, принимая слабые и уродливые стороны двух противоположных натур, иногда срывающихся с цепи – и тут, словно взрыв среди лесной глуши – измена, после которой глухота и пустота!
Что дальше?
Как дальше жить с человеком, который придет с работы и попросит подогретый ужин?
Как посмотреть в его глаза и вновь полюбить?
Как разглядеть в его глазах того далекого влюбленного восемнадцатого юношу, державшего ее дрожащую руки в погруженном во мрак кинотеатре, чтобы потом поцеловать – так скромно и нежно, что Анастасию озарили миллиарды вспышек?
Она убралась в доме, прогретом от прорывающихся через кружева занавесок лучей солнца, и с книжкой в руках уселась в кресло перед камином. Тихо тикали настенные часы и мурлыкал зализывающий лапы кот, удобно устроившись на ее коленях.