– Нет.
– Не говорил, потому что не люблю вспоминать. Трагичная история. Ее сбил один пьяный недоумок во дворе. Гнал как бешеный. А я в этот момент играл с Диной с ее любимым теннисным мячиком на детской площадке. Не рассчитал силы и бросил прямо на дорогу, идиот. Мне было–то двенадцать. Как я плакал. И не передать то, что я чувствовал, когда любимая собака – можно сказать единственный верный друг – скулил от дикой боли, а потом испустил дух на руках. Я ненавидел себя. Потому что считал, что я убил Дину. Не водитель. Сам же бросил мячик на дорогу. Прошло шесть лет, а слезы и сейчас на глазах.
Гришкины глаза блестели. Он не боялся чувств. Он был открыт для чувств, как любая творческая личность.
– Но я отвлекся, и заметить, не на очередную несмешную шутку. У тебя была собака?
– Нет, – ответил он, изнывая от жары. От скуки военной повседневности, когда ничего не происходило месяцами.
– Обязательно заведи.
– Хорошо.
– Обещай.
– Обещаю.
Виктор так и не выполнил обещание. Старался забыть о Грише. Об Афганистане, на пропитанной кровью земле которого Антон пережил все муки ада.
– Не забудь.
– Ты мне напомнишь.
– Не факт.
– Это еще почему?
– Ты не забыл где мы?
– Гриша, не тяни кота за яйца. Переходи уже к сути разговора. Покемарить хочу.
– Поспишь на том свете, но не факт, – пошутил Гриша.
– Придурок!
– Мудачок-дурачок ты! – парировал он и добавил. – Лови комплимент! Ты умный, преданный, мужественный как любая Овчарка. И тот человек, на которого можно положиться. Если я доживу…
– Снова ты старую песенку включил.
– Не перебивай, когда я признаюсь в любви к мужчине! – Дивный, дивный смех еще ребенка, которому выдали боевого ружье и приказали убивать невидимых врагов. – Я уверен, что у нас будет крепкая мужская дружба на гражданке.
– Будет, можешь не сомневаться. И спасибо, друг, за признание.
Виктор крепко пожал руку Гриши.
– А пошутить-то можно?
– По поводу клички? Валяй.
– Воняют твои потные ноги так же улётно как от овчарки после прогулки!
И снова смех. А потом смерть. Один выстрел – и нет целой Вселенной. Гриши, который мечтал попасть в КВН, к самому Маслякову, так и остался гнить под покровом чужой земли.
– О чем вы задумались? – спросила Лиза. Ее губы дрожали.
– Я не выполнил одно обещание. Умершему другу обещал.
– Нехорошо. Как его звали?
– Гриша.
– Вот он сейчас смотрит на нас. Ну, оттуда. – Лизин пальчик устремился в небо. – Со звезд. И что интересно о Вас думает?
– Я забыл.
– Я тоже часто забываю. Забываю прибирать комнату после игр. Или почистить зубы перед сном. А однажды учудила – забыла пописать и описалась в кроватки. Ох, как мне было стыдно.
Лиза прикоснулась холодными пальчиками к руке Виктора, а потом сжала его указательный палец.
– Не волнуйтесь вы так. Какое вы дали обещание?
– Я обещал другу завести собаку.
– Дак это проще простого!
Удивительная девочка, подумал Виктор и захотел прижаться к ней, обнять, но сдержал эмоциональный порыв, чтобы не подорвать доверия посланного со звезд маленького ангела с чистой душой.
– Я предлагаю следующее: завтра мы должны снова встретиться и купить щенка на рынке. Только после сна. Мне надо спать, чтобы вырасти большой и здоровой.
– А сейчас что будем делать?
– Маму ждать, что же ещё?
– Я замерз.
– Я тоже, если честно.
– Хочу предложить тебе теплое одеяло и кружку горячего чаю. Или какао.
– Какао – это вкуснятина. Ммм!
– Согласна?
– А далеко идти?
– Минут пятнадцать.
– А если мама придет?
– Если мама придет… Мы ждали ее целую ночь. Неужели она не подождет часок-другой нас?
– Но она испугается. Заплачет. А я не хочу, чтобы мамочка плакала.
– Если мы останемся здесь, мы замерзнем и заболеем.
– О! Мама не любит, когда болею я. Вся на нервах. Кричит.
– Тем более. Я обещаю тебе, что мы ненадолго. Погреемся – и обратно.
– Ты плохо выполняешь обещания, помнишь?
– Я исправлюсь.
– Выпью одну, нет, две кружки горячего какао – и сразу обратно.
Лиза оценила скромные владения Виктора. Тесная однокомнатная квартира на третьем этаже построенного в прошлом веке панельного дома, была отремонтирована и обустроена под строгим контролем и непосредственным участием бывшей женой Виктора.
Гармонично и просто, без лишних деталей и хлама, говорила Евгения и часто корила мужа за барахольный стиль.
Чтобы скрыть обшарпанный скрипучий паркет, Евгения уговорила мужа расстелить линолеум теплых бежевых оттенков, стены оклеить однотонными обоями (без всяких закорючек и аляповатых цветов), красок добавить за счет интерьера и портьер, потолок побелить и украсить причудливыми лампами.