Перед тем как уйти, я всегда смотрю на дверь кладовки. Это мемориальная доска моих страданий. И вдруг, неожиданно для себя, произношу:
— Артур по-своему хотел мне добра. Виноват не он, виновата его фанатичность. Я выросла, стала выносливой, как он хотел. И мне жаль, что он так рано, страшно и непонятно умер.
Лицо мамы осталось совершенно непроницаемым. Она лишь пожала плечами.
— А смысл — жалеть того, с кем уже покончила судьба? Ты становишься сентиментальной, Вика. Скажи еще, что его «обряд» был тебе полезен.
— А знаешь, в чем-то был. Это такая мощная прививка. От слепой веры, любой религии без знаний, от панического страха перед человеческим телом. И, пожалуй, от доверчивости в принципе. Лишнее это все. А раны, которые остались, — это мое. Уживаюсь как могу.
— На том и порешим, — улыбнулась мама. — Ты хорошая девочка. Жаль, что у тебя нет дочери. Я бы подарила внучке этот желтый алмаз. Он, конечно, станет твоим после моей смерти, но тебе даже лень будет его продать. А его уникальная красота и ценность не помешают тебе колоть им орехи.
Свидание закончилось. К нашему обоюдному облегчению. Мы дали друг другу пищу для размышлений. А сам процесс размышления требует времени и пространства, которое разведет нас как можно дальше друг от друга.
Не устаю благодарить судьбу за такую возможность — мило попрощаться с мамой.
Часть вторая. Королевский плен
Победа над расставанием
Когда мы прощались в то утро с Кириллом, речи о следующей встрече не было. Он не сказал, я не спросила. Или наоборот: я не спросила, он не сказал. Навязчивая мысль об этом появилась у меня через несколько дней. Только у меня может возникнуть подобная ситуация. Я вдруг подумала, что мы приезжали с ним ко мне после записи в студии Пастухова. Пастухова нет, записей больше не будет, а ведь Кирилл даже не спросил у меня номер мобильного телефона, и я не знаю его номера. Я ничего о Кирилле не знаю: ни адреса, ни места постоянной работы, если она у него есть. Только фамилию по титрам — Костров.
Выполнять мамину просьбу и разыскивать информацию об убийстве Пастухова мне не хотелось. Даже не так: я просто знаю, что рано или поздно информация сама польется ко мне сплошным потоком. Чаще всего мне приходится уворачиваться от непрошеных деталей. Не вижу в этом ничего особенного. Такова, видимо, участь всех созерцателей. Они так внимательны к событиям, что события начинают отвечать им взаимностью. Как запросы в гугле, которые начинают преследовать тебя по пятам прирученными собаками, что бы ты ни искал в следующий раз. А проявлять инициативу, выяснять что-то шокирующее и ужасное о чужом и неприятном мне человеке, которого уже нет в живых, — это вообще против всех законов моего королевства. Я даже мужчину, с которым мне было так хорошо в постели, не собираюсь искать.
Но в тишине квартиры за очередной чашкой кофе я могу признаться себе: не только в постели было хорошо. До и после — тоже. Значит ли это, что я скучаю? Да. Это значит очень многое. Кроме одного: я не торопилась бы все вернуть. И если Кирилл никогда больше не появится у меня, — я скажу себе, что это к лучшему. Как я и хотела с самого начала: один эпизод. Пусть и не забуду никогда. Хорошо это или плохо, но я ничего не забываю.
Синоптики пообещали первый снег. Серый день за окном сгущался, явно предвещая белый взрыв. Я вышла на балкон и протянула ладони, чтобы поймать пробные снежинки. Наверное, они уже есть, их просто еще не видно. Снега не было, а ладони заполнились. Как будто плотное, оторвавшееся от неба облако опустилось ко мне в руки. С облаком я и вошла к себе. С ним закуталась в плед и легла на диван, чтобы согреться и все вспомнить не мозгом, а телом. Пусть тело мне ответит: хорошо ли ему было с Кириллом, тоскует ли оно без него. Мое тело еще честнее, чем я. Оно сказало: тоскую. Но оно напомнило: то, что другим хорошо, для меня и мука. Это так. Еще одна причина бежать от сильных ощущений. Они отбирают меня у меня и отдают другому человеку. Он может заставить меня стонать и страдать от избытка ощущений, которые способны достигнуть пика высшей боли. А потом он уйдет. И придется вновь спасаться. Застыть в своем одиночестве, оттаять, заснуть и проснуться здоровой.