— Как скажете! — ласково отвечает покрасневшая Варька и снова командует. — Теперь в "Пельменную" ужинать!
— Папа второй сойдет с ума! — хохочет Игорь. — Когда ему отчет придет, где я провел вечер.
— Ты еще и сноб! — Сашка берет Игоря под руку.
— Не я! — возражает он. — Мамин муж.
— А я Ваньку несколько раз сюда водила. Ему страшно понравилось! — рассказывает нам Сашка, когда мы садимся за столик в углу зала. — Правда, тут уже и ремонт был капитальный, и дизайн другой, но этот столик на месте нашего.
Официантка в легком шоке смотрит на нас, испуганно переводя взгляд с одного охранника на крыльце на второго у дверей. Виктор Сергеевич располагается за соседним столиком, заказав себе кофе.
— Мы серьезно будем ужинать пельменями? — недоверчиво переспрашивает Игорь.
— Да! — настаивает Варька. — Это историческая реконструкция, как ты не понимаешь!
— Ну, если реконструкция… — Игорь категорически настаивает. — Тогда плачу за всех я! Доставьте удовольствие, друзья мои!
Сейчас, стоя в роскошном огромном зале ресторана, где проходит праздничный ужин в честь юбилея отцовского партнера, я вспоминаю тот дружеский пельменный ужин, щедрого Игоря, спокойно-благородного Максима, трогательную Варьку, смешливую Сашку, доброго-предоброго Вовку.
— Лера! Ты сегодня вечером сопровождаешь меня на юбилей очень важного для меня человека! — говорит мне за завтраком отец. — Будь готова к семи часам. Хватит времени почистить перышки?
— Хватит, — спокойно отвечаю я, отпивая глоток апельсинового сока. — Они у меня не грязные.
Отец смеется и подмигивает мне.
— Поедете в магазин или будете заказывать на дом? — спрашивает меня Виктор Сергеевич.
Да. Еще одно преимущество жизни с отцом. Всё и вся можно получить на дом, стоит только захотеть.
— Нет, хочу пройтись по магазинам, — возражаю я, и со мной тут же соглашаются.
Молоденькая продавец со слегка подкачанными губками и милым курносым носиком обращается ко мне, хлопая накладными ресницами, которые ей очень идут, делая похожей на дорогую куклу:
— Есть предпочтения по цвету, материалу, фасону?
— Что-нибудь серебряное, платиновое, — говорю я, вспомнив свои новые туфли, к которым подойдет что-то серое. Да. Обязательно серое.
— Вы знаете, есть в новой коллекции перламутрово-ежевичное платье! — радостно восклицает девушка с бейджем "Татьяна". — Сейчас вынесу. Чай? Кофе?
Поблагодарив, отказываюсь и сажусь на маленький розовый кожаный диванчик в ожидании. И платье превосходит все мои ожидания. Фасон "Рукав епископа". Просторный рукав расширяется книзу и собирается на манжете. Платье с закрытой грудью, высоким глухим воротником и открытой спиной. Длина до середины икр. Чудесный цвет спелой, даже переспелой ежевики разбавлен серым перламутром.
— Примеряем? — с надеждой спрашивает Татьяна и, получив согласие, удаляется со мной за ширму. — Помочь?
— Да. Спасибо! — благодарю я ее, с наслаждением гладя чудесный материал и получая удовольствие от тактильного контакта.
— Вам очень-очень идет! — хлопает ресницами Татьяна. — Но надо подгонять. Чуть-чуть на талии широковато… Это займет пару часов. Зову портного?
— Да, — немедленно соглашаюсь я, влюбившись в платье с первого взгляда.
— У меня самая красивая дочь на свете! — говорит отец, восхищенно глядя на меня, церемонно целуя мою руку и подавая мне бокал холодного шампанского.
— Хороший отец должен был бы гордиться любящей дочерью, — спокойно упрекаю я его, получая удовольствие от того, что он досадливо морщится.
— Лера… — устало начинает он. — Я понимаю, что не был настоящим отцом в том смысле, какой в это слово вкладываешь ты… Но я старался им быть. Правда. Только это было непросто.
— Потому что ты обидел маму? — не хотела этого говорить, но сказала.
— Потому что я обидел тебя, — честно отвечает отец, такой элегантно красивый в сером костюме и серой, на пару тонов светлее, рубашке.
— Вы не первая и не единственная пара, которая развелась, — спокойно пожимаю я плечами. — Мне не семь лет, чтобы расстраиваться по-настоящему. Я выросла, папа.
— Я вижу, дочь, — улыбается мне отец. — И я горжусь тем, какой ты выросла.
— Зачем я здесь? — лениво интересуюсь я, оглядывая зал ресторана. — У тебя нет спутницы?
— Ты хочешь знать, нет ли у меня женщины? — тихо смеется отец, время от времени салютуя бокалом разным людям в зале. — За все эти годы у меня было немало женщин, но ни одна не подошла на роль постоянной спутницы. Не знаю, почему так получилось.