— Он Никита? — поражается Сашка. — Вот ему вообще не подходит!
— Я ему это же сказала, — смеюсь я, в очередной раз убеждаясь, как мы близки с подругой. — Не важно, как его зовут. Важно, что он задумал и зачем ему я в качестве жены. И что скрывает от меня отец.
— Да… — растерянно тянет Сашка. — История покруче Варькиной. Звони мне каждый день, Лерка, а то приеду — и всем мало не покажется!
— Это мы оставим на крайний случай! — смеюсь я, прощаясь.
Утро следующего дня встречает дождем и сильным ветром. Подарком доставшаяся в этом году долгая золотая осень заменена наказанием. Но в главной гостиной разжигают камин, и ощущение домашнего уюта успокаивает, несмотря на то, что сегодня меня ждет «семейный ужин».
— Вас просили быть к шести часам вечера, — докладывает мне Виктор Сергеевич, нашедший меня сидящей напротив камина.
— Это вы… брали мой паспорт? — тихо спрашиваю я вместо ответа.
Мужчина выпрямляется, не отводя взгляда, но и не отвечает. Так мы и молчим, глядя друг на друга. Я сдаюсь первой и говорю:
— Зачем всё это и почему вы в этом участвуете?
Виктор Сергеевич, слегка прищурившись, мягко отвечает:
— Я работаю на Никиту Алексеевича.
— Но вы работаете против моего отца, — напоминаю я очевидное.
— Нет. Работать на Илью Романовича и есть моя работа на Никиту Алексеевича, — Виктор Сергеевич не позволяет себе улыбку, хотя звучит это довольно каламбурно.
— Вы предатель? — уточняю я настойчиво.
— Нет. Я скорее… шпион, — теперь Виктор Сергеевич всё-таки улыбается.
— Промышленный шпионаж? — еще раз уточняю я.
— Нет, — в третий раз не подтверждает мою версию мой личный охранник.
— Тогда что? — продолжаю настаивать на ответе.
— Все вопросы к Никите Алексеевичу, — спокойно отвечает Виктор Сергеевич.
— Может, лучше к Илье Романовичу? — лукаво говорю я.
— Шантаж? — улыбка Виктора Сергеевича становится широкой и привлекательной, делая его значительно моложе. — Сожалею, но не пройдет, Валерия Ильинична. Успею — исчезну. Не успею — готов и к этому. Но у меня только один работодатель.
— Хозяин? — осторожно поправляю я.
— Нет. Работодатель, — поправляет меня мужчина. — Еще вопросы?
— А вы ответите? — сомневаюсь я.
— Нет, — докладывает Виктор Сергеевич. — Магазины? Салон?
— Советуете? — аккуратно прощупываю почву.
— Рекомендую, — кивает мужчина. — Дамы, которые будут присутствовать на ужине, — настоящие модницы. Хотя не такие красавицы, как вы…
На пару секунд мне кажется, что в голосе Виктора Сергеевича сквозит почти отцовская гордость.
— В семье Верещагина много женщин? — удивляюсь я.
— Немало, — коротко отвечают мне.
Пока сижу в магазине готового платья и жду очередного предложения от проворного и общительного продавца-консультанта Наталии, звоню Сашке.
— Семейный ужин? — задумавшись, переспрашивает она. — Званый? С папарацци?
— Скорее всего, — расстроенно вздыхаю я. — Еще с большим количеством женщин.
— Им всем капец! — уверенно провозглашает моя подруга. — Смотри, чтобы от зависти не отравили невзначай…
— Так от зависти или невзначай? — не удерживаясь, смеюсь я, как всегда, подзаряжаясь Сашкиной энергией.
— Да какая разница! — хихикает она в ответ. — Либо восхитятся и полюбят, либо поразятся и возненавидят. Третьего не дано!
Третьего не дано… Разглядываю себя в зеркале. Черное чайное платье миди с многослойной пышной юбкой и мандариново-коралловой вышивкой по вороту и подолу. На небрежную прическу с косой «рыбий хвост» у мастера ушел почти час. Персиковые тени на веках — выбор стилиста, который делал мне макияж и причитал:
— Какие глаза! Боже, какие глаза!
Виктор Сергеевич оценивающе смотрит и одобряюще улыбается, помогая мне надеть серый длинный плащ.
— Подойдет? — дерзко спрашиваю я, отправляясь к машине.
— Уверен, что более чем, — отвечает мне мужчина.
В загородный дом семьи Верещагиных мы едем почти полтора часа. Всё это время я слушаю негромкую музыку и мучительно думаю, как мне вести себя дальше.
Никита встречает нас на крыльце. Один. Высокий, спокойный, опасный.
— Хороший у меня вкус на жен, — дежурно шутит и улыбается он, глаз его эта широкая улыбка не касается. Они холодные, настороженные. И сам он напряжен, я чувствую это по окаменевшим мускулам руки, на которую кладу свою ладонь.
— И вам добрый вечер! — вежливо говорю я. — Не могу сказать о себе так же.
— Спорное утверждение, — спокойно отвечает он, провожая меня в огромную гостиную, где накрыт длинный стол. — До нашей регистрации я входил в топ десяти самых завидных женихов нашей страны.