- Не было никакой связи, — уверенно сказала она. — Невозможно поставить магический зацеп на человеке, у которого канал не то что атрофирован, как у обычного, — а вообще отсутствует начисто.
- Но откуда он тогда узнал? — встрепенулся Оберон.
Леди Гвириль по-детски прикусила губу, зачем-то переведя взгляд с него на Рэвена.
- Вообще-то об этом не принято говорить, — не очень уверенно сообщила она. Виконт отвечал ей таким внимательным взглядом, словно взял у Раинера пару уроков актерского мастерства. — Но в числе первых представителей моей династии были люди с определенными талантами… — принцесса поболтала рукой в воздухе, подыскивая правильное слово на ирейском или, на худой конец, унилингве, но обреченно вздохнула и перешла на хелльский. — Ясновидящие. Те, кто способен видеть чужими глазами. За последние пять поколений в роду Эйлэнна они не появлялись вовсе. Зато порой появляются среди других магов, пусть и очень редко. Это довольно болезненный вопрос, — виновато улыбнулась она, возвращаясь к унилингве. — На Хелле очень многое значат магические таланты, и то, что какой-то захолустный книжный червь способен подсмотреть практически все, что пожелает, может пошатнуть авторитет династии. А он, будем честны, и так держится исключительно на принципе силы. Поэтому способности Ясновидящих запечатываются, как только их выявляют. Печать держится за счет собственной магической энергии носителя, и сорвать ее можно только в случае критического истощения. Вероятно, именно это с профессором и произошло, когда его вышвырнуло на Тангарру.
- Если он мог видеть все, что пожелает, — недоверчиво сказала я, — то почему от проклятия пострадала только я? Ведь было бы куда удобнее узнавать о планах от нескольких людей. Я ведь могла и не узнать, что леди Эмори в то утро собиралась в гости, мне просто повезло.
- Ясновидение — не абсолютная власть, — усмехнулась леди Гвириль. — У этой способности есть определенные ограничения.
- Например? — поинтересовался Рэвен, для которого, похоже, существование действующих Ясновидящих (пусть и на другой планете) тоже оказалось изрядным сюрпризом.
Судя по реакции леди Гвириль, на Хелле эта информация была из разряда тех табу, о которых не принято спрашивать — но знают о них, тем не менее, даже грудные младенцы. Принцесса с легким недоумением дернула плечом, но, видя полное непонимание на лицах присутствующих, все-таки ответила:
- Ясновидящие способны пользоваться чужими глазами только в том случае, если хорошо знакомы с их настоящим владельцем. При этом видят они исключительно то же, что и сам человек, через которого смотрят… — она запнулась и возвела очи горе. — Как вы вообще обходитесь унилигвой, когда речь заходит о магии?
Я припомнила, насколько сложно было общаться с профессором Айвенна на эту незабвенную тему. Хелльский язык действительно пестрел специфическими терминами, как базарная площадь — вывесками; для одной только магической силы существовало что-то около семи слов, обозначающих различные ее состояния. Но большая часть планет Альянса в таких лингвистических нюансах не слишком-то нуждалась, и общий язык (как, в общем-то, и локальные) в этой части был довольно беден.
Для леди Гвириль, кажется, это равнялось катастрофе.
- В общем… — принцесса мученически вздохнула. — Например, если Ясновидящий сейчас посмотрит моими глазами, то увидит стол, Рэвена, Оберона и Раинера, а боковым зрением зацепит еще и вас, госпожа Сабинн. Но он не будет знать, что происходит у меня за спиной, потому что я сама этого не вижу. Аналогично со слухом; Ясновидящий не сможет услышать то, что не услышала я…
- А если вы слышали, но не вслушивались? — вмиг воспрянув духом и забывшись на радостях, перебила я.
Но леди Гвириль к моей оплошности отнеслась с поистине царской снисходительностью и спокойно ответила:
- Если у меня была возможность услышать, то и у Ясновидящего, засевшего у меня в голове, тоже.
Раинер улыбнулся уголками губ, получив лишнее подтверждение своей правоты. Похоже, снабдить чертова профессора сведениями о планах принцессы и ее охраны действительно могла только я — только вот действительно не добровольно.
А уж сколько всего он сумел узнать, когда я жила в Нищем квартале и, как и все попрошайки, собирала сплетни и слухи для Старшого… граф Маркель Огастин, должно быть, безумно ценил своего неописуемо осведомленного советника!
А советник исхитрился еще и заметить дар епископа Армана и склонить его к сотрудничеству — если не шантажом, то хоть обещанием помочь справиться с силой. А с таким подспорьем, как один из сильнейших поющих во всем графстве, можно было не только наладить торговлю живым товаром с перевалочным пунктом на закрытой Тангарре, но еще и потихоньку начать подыскивать покровителей в Альянсе.