- Храм?! — хищно прищурившись, перебил меня хозяин Нищего квартала. — Оплатить? Живая, ты слышала, о чем я говорил? Что нам, мертвым, эти чистюли на своем пьедестале? Любой нищий в этих трущобах готов убить их просто за то, что они до сих пор живы! И убил бы, если б только я позволил! — он зашелся надсадным кашлем, хватаясь за шею.
- Вы хотите мести? — искренне удивилась я. До сих пор я была уверена, что у меня начнут требовать то «волшебное лекарство», благодаря которому я умудрилась не заразиться, будут искать чудесное избавление от болезни. Но Старшой, как обычно, оказался мудрее — или отчаялся куда сильнее, чем хотел показать.
- Мы хотим жить, — оскалился он. — Но жизнь ты нам не предложишь, верно, белянка?
Я прикусила губу и покачала головой, стараясь скрыть предательски заблестевшие от слез глаза, но все же сказала очевидное:
- Если бы был хоть какой-то способ, Храм уже давным-давно принялся набивать мошну, спасая знать и купцов. Но они так и не нашли ничего умнее, чем запирать людей в домах и молиться, чтобы зараза не пошла дальше.
Это прозвучало до того кощунственно, что в любом другом районе города меня бы безо всяких угрызений совести забили камнями. Но в Нищем квартале цинизм правил бал, и подобные изречения были позволены даже женщине.
По крайней мере, его женщине. Пусть и бывшей.
- Эк заговорила, — криво усмехнулся хозяин Нищего квартала. — А мне вот одна птичка напела, что ты теперь сама одна из них…
- Птичка? — Я недоуменно приподняла брови, судорожно соображая, кто из Нищей братии мог подслушать мой разговор с покойным настоятелем. Ночные к Храму не суются, дневные давно ушли подсчитывать выручку… кто-то из мальчишек, его сыновей?
Но пока я вспоминала, из ближайшего сарая к костру вышвырнули весьма потасканного и явно побитого брата Раинера. От яркого света храмовник прищурил только правый глаз — левый надежно заплыл, и без того превратившись в щелочку, но, похоже, все-таки уцелел. Судя по тому, что Раинер распластался в грязи и не спешил подниматься, иначе, как чудом, такое везение было не назвать.
Я обреченно закрыла лицо ладонью.
- Я же сказала, чтобы за мной никто не смел ходить!
Десятник насупился и промолчал, зато Старшой зашелся лающим смехом. Из сарая подобострастно подхихикнули. Я тяжело вздохнула и заговорила:
- Меня действительно принимают в Храм. Временно. Оттуда и деньги на выкуп, и… одна просьба. Этот… — красноречивый кивок головой в сторону храмовника, даже не пытающегося подняться, — потащился за мной по собственной воле. Охраны со мной не отправляли.
- Итак, ты полезла в их драный Орден, еще не выкупив себя? — хитро прищурился Старшой, и я незамедлительно ответила точно таким же взглядом, ясно предвещающим — с меня и лишнего медяка не получат.
- Еще не долезла, — просветила я. — Церемония принятия состоится завтра. А сегодня я пришла возвращать долги.
Старшой снова захохотал и махнул рукой.
- Валяй. Только вот где ты нашла целую диему, живая?
- Диему?! — возмутилась я. — Выкуп за ночную всегда был десять куполов!
- Десять за тебя, — благосклонно кивнул хозяин Нищего квартала и снова закашлялся, кое-как выдавив: — И девяносто за чистюлю. Или оставишь его мамаше Жизель?
Раинер честно промолчал, не портя намечающиеся торги за его шкуру, но заметно дернулся и съежился — не иначе, знакомство с любвеобильной мамашей Жизель он уже свел и скорее предпочел бы попрошайничать у крепостной стены, чем продолжать общение с почтенной работницей Мертвого квартала.
- С каких это пор обычный храмовник ценится больше обученной ночной?! Пять куполов! — внесла я щедрое предложение. Десятник возмущенно вытаращил правый глаз, но сдержался.
- Его дружки дадут двадцать, — усмехнулся Старшой. — Только пока ты еще за ними пробегаешь — мало ли что…
Можно было согласиться на более чем трехкратное понижение цены, но я не была бы собой, если бы не предложила:
- Пятнадцать за чистюлю и еще сорок от храма за то, что Нищая братия прочешет городское кладбище в поисках могилы с мертвецом без савана.
- Зачем это Храму нужно, чтобы кто-то мародерствовал на погосте? — мгновенно насторожился Старшой.
- Да им кто-то сказал, что чуму сеет неупокойник, которого похоронили без савана, — сделав лицо попроще, сообщила я. У Раинера от удивления приоткрылся-таки левый глаз, и я старательно не смотрела в его сторону. — И если его найти и положить какую-то особую монетку под язык, то он прекратит.
— И больше никто не заболеет? — тут же уточнил хозяин Нищего квартала. — Из тех, кто сейчас здоров?