Когда прозвенел звонок, Изабелла поднялась с места, вошла в образованное столами кольцо и оперлась спиной о кафедру.
— Надеюсь, все прочитали вчера на сон грядущий несколько стихотворений Браунинга, и мне очень хочется знать, какое у вас сложилось мнение о его творчестве. Поэт обладал уникальным стилем, во многом противоречившим сложившимся в те времена поэтическим традициям, и я подумала, что он, возможно, мог понравиться вам именно этим — своей новизной и несходством с другими поэтами эпохи. Ох, чуть не забыла… У нас новая ученица — Элли. Не сомневаюсь, впрочем, что все вы — или почти все, уже успели с ней познакомиться. — Изабелла повернулась к девушке: — Элли, не хотелось бы вводить тебя в смущение на первом же уроке, но не прочитаешь ли ты нам несколько строк из первого стихотворения Браунинга, напечатанного в учебнике.
«Вот дьявольщина…»Неловко поднявшись со стула, Элли поднесла книгу очень близко к глазам и, откашлявшись, начала:
Когда Изабелла кивнула — достаточно, мол, благодарная ей от всей души Элли поторопилась опуститься на стул.
— Итак, о чем говорит здесь Браунинг? — Класс слушал директрису в полной тишине. Элли считала, что знает ответ на этот вопрос, но скорее позволила бы себя убить, нежели сказала хотя бы еще одно слово по поводу этого чертова стихотворения.
— Он говорит здесь об одержимости, о страстном увлечении женщиной.
Элли не заметила, как открылась дверь и в комнату тихо вошел Картер Вест. И хотя он нашел себе место всего через несколько столов от нее, она до сих пор его не замечала.
А вот Изабелла его видела, причем отлично.
— Не желаешь ли включиться в обсуждение?
— Смысл стихотворения в том, что пока они оба существуют на одной планете, он должен быть с ней, — сказал Картер. — Он любит ее. Больше чем любит. Она для него — все. Он думает, что они созданы для того, чтобы быть вместе, а она — нет. Иначе говоря, вся его жизнь будет потрачена на бесплодные попытки завоевать ее.
— Интересная теория. — Изабелла посмотрела на Элли. — Кто-нибудь еще хочет высказаться?
Элли, словно стремясь стать маленькой и незаметной, соскользнула по спинке стула как можно ниже, опустила голову и замерла.
— Исмей, — произнесла директриса, поворачиваясь к брюнетке, которую Элли видела за завтраком. — Не прочтешь ли ты нам следующие несколько строк? Элли бросила было взгляд в ту сторону, откуда доносился голос Картера, но сразу же отвернулась. Он смотрел прямо на нее.
— Что происходит с мальчиками в этой школе? — Элли и Джу шли в направлении библиотеки и разговаривали. Уроки уже закончились, но Джу перехватила Элли у лестницы, которая вела в спальни на втором этаже, и предложила позаниматься вместе.
— Ты о чем это? — спросила Джу.
— О том, что они любят глазеть на тебя в упор, — ответила Элли.
Джу улыбнулась:
— Ты хорошенькая. И новенькая. Чему же тут удивляться?
— Ну, не настолько уж я хороша. В Лондоне, по крайней мере, парни так на меня не глазеют.
— А вот я думаю, что ты — очень хорошенькая, — сказал Джу. — Может быть… — тут Джу пожала плечами, — они просто хотят, чтобы ты обратила на них внимание.
После этих слов они обе захихикали. Потом Элли притворно согнулась под тяжестью набитой книгами сумки.
— Не хочется верить, что здесь придется так много вкалывать.
Джу кивнула:
— Они хотят, чтобы мы корпели над книгами все лето. Буквально закопались в них. А все потому, что ученики, которые учатся здесь летом, как принято говорить, многообещающие.
— Многообещающие? — Элли удивленно выгнула бровь.
— Иначе говоря, обладают определенным потенциалом. — Джу пожала плечами. — Или способностями. Называй, как хочешь. Эта школа, да будет тебе известно, вся разделена на своеобразные кланы. Некоторые приезжают сюда, потому что у них много денег. Некоторые — потому что у них здесь учились родители. Но есть ребята, которые посещают здесь занятия, потому что считаются чертовски умными. Они проводят в школе почти весь год, хотя большинство вырываются все-таки отсюда летом на недельку-другую. Полагаю, что нас готовят к высокой миссии — управлению миром или что-то в этом роде.