А если ты вздумаешь отказаться или, чего доброго, пойти в полицию (хотя мне не кажется, что у тебя хватит духу), я передам всю имеющуюся информацию, а также фотографии (да-да, у меня есть и снимки) в какую-нибудь газету, чтобы все это напечатали под заголовком «Солнце». Дабы этого не случилось, прошу тебя каждый месяц от своего имени перечислять тысячу фунтов в Имперский фонд по изучению раковых заболеваний, 44, Линкольнз-инн-филдз, ВЦ2А зПФ. Ты, конечно, должен будешь представить квитанцию об отправлении своего дара — в доказательство твоих благородных деяний. Так вот, копию квитанции ты каждый месяц будешь выставлять в окне «Эпик ньюсэджентс», владельцем которого является Б. Пател, Куинсвей, Лондон, В2. (Это прямо напротив почтового отделения на Куинсвей.) Эта копия должна появляться там в последний день каждого месяца, начиная с ноября. Думаю, ты не станешь валять дурака, ведь так? Это такая простая уловка. Заранее благодарю тебя от имени тех несчастных, которым ты облегчил страдания. С лучшими пожеланиями, твой друг.
(Мне нравится так подписываться — в этом есть что-то традиционное!)
— Боже мой! — воскликнула Гарриет.
— Если правда станет известна — нам конец! Сюда явится полиция, чтобы все разнюхать. Черт возьми! Хартбек вышвырнет меня вон. Он будет вынужден сделать это. У Джорджа не будет выбора. Потому что я тоже имею ко всему этому отношение. Меня выгонят из редакции! Господи, Гарри, если бы ты только знала, как мне нужна эта работа! Я принял вызов, моя карьера только-только возобновилась! Боже мой, Господи! Что же нам, черт возьми, делать? Одному богу известно. Я в безвыходном положении. Словно нам надо все начинать сначала. Все! Ты же знаешь, как нам нужны деньги!
— А меня могут посадить в тюрьму, — промолвила Гарриет.
— Боже мой, ни в какую тюрьму ты не пойдешь. Ничего нельзя доказать, независимо от того, есть у него фотографии или нет. Ни один из твоих клиентов не посмеет открыто заявить: «Да, это я на снимке. Я платил за секс». У них же есть семьи! Да, никаких свидетельств не будет. Так что тебе не стоит волноваться, любимая. Но все равно, если правда всплывет наружу, все рухнет, все отправится в тартарары! Кто, дьявол, кто же это может быть?!
— Это, наверное, какой-то близкий человек, — предположила Гарриет.
— Он должен неплохо знать компьютер. Чтобы суметь проникнуть в компьютерную сеть Хартбека. Может, это все-таки кто-нибудь, работающий на Джорджа?
— Но откуда он все узнал?
Сама Гарриет считала, что этим человеком вполне могла быть мерзкая Эллен Герберт. Питер как-то проговорился, что эта стерва интересовалась, чем она, Гарриет, занимается. Вроде бы она еще спрашивала его о статье в «Стэйтсмене». Да, Эллен расспрашивала Питера об источниках информации. И Питер сообщил ей, что встречался с некой Памелой, которая ему все и рассказала. Гарриет предположила, что миссис Герберт имела причины напакостить Питеру.
А ее муж тем временем говорил о своих подозрениях:
— А кстати, в последнее время Марианна как-то странно посматривала на меня.
— Господи, Питер, да ты что! Ты можешь себе представить, как Марианна Вебб вторгается в компьютерную сеть в огромном доме где-то в Ватерлоо? Да она видеомагнитофон включать не умеет.
— Тогда кто же?
— Это может быть какой-нибудь мой клиент. Или полиция. Или менеджер из отеля. Мне, кстати, приходило в голову, что все может повернуться таким образом. Я хочу сказать, что если шантажист умело поведет дело, то получит неплохой источник дохода. А все полицейские, между прочим, продажные твари. Любой клиент мог вызнать, кто я на самом деле, и связать как-нибудь меня с тобой — вот и все! Господи!
А Гарриет уже пришло в голову, что Питера может шантажировать Тоби. Или этот парнишка — Джек Робинсон. Боже правый! Ведь так случилось, что он узнал ее настоящее имя. Она уже пару раз с ним встречалась. Гарриет имела глупость расслабиться и рассказать ему кое-что о себе, о чем сейчас горячо сожалела. Правда, поведала она не так уж много, но при желании вполне можно было восстановить недостающие части картины. Да, Джек знал ее имя. И прекрасно разбирался в компьютерах.
— Но как клиент мог о чем-то догадаться? вдруг, словно читая ее мысли, спросил Питер.
— Как-то раз какой-то тип в бассейне просто прожигал меня взглядом, ты помнишь? Он мог сложить известные ему факты в одно целое. Кто-нибудь мог видеть нас с тобой на какой-то редакционной вечеринке, а потом встретить меня «на деле» и узнать. Да кто угодно! Я не знаю… С кем только я не встречалась — с членами правительства, промышленниками, работниками сферы обслуживания…
— Понимаю! С менеджерами супермаркета, с руководителями бойскаутов, с агентами турфирм, да вообще со всеми влиятельными людьми на свете! — взорвался Питер.
— Не будь скотиной, Питер, я просто размышляю, вот и все.
— Замечательно!
— А может, это Дейзи? Кажется, она знает, где я живу. Хотя нет. На нее это непохоже.
— Ну хорошо. Прости. Давай начнем сначала. Что нам известно? Мы знаем, что у них есть полная, или почти полная, информация о происходящем. Им кто-то мог сказать, они могли что-то узнать сами или еще как-нибудь все выяснить. Они наверняка следили за тобой. Ты не заметила, чтобы кто-то терся рядом с тобой? Или, может, даже фотографировал тебя? Точнее, не тебя одну, а тебя с клиентами? Ведь ты ничего такого не рассказывала мне, Гарри. Так тебя кто-то снимал?
— Ради Бога, Питер, заткнись! Конечно, меня никто не фотографировал!
— Ну хорошо, хорошо. Так что же они подразумевают под «фотографиями»? И, что самое главное, откуда им известно про меня? Про нас с тобой? Про то, где я работаю? К тому ж у них есть доступ к компьютерной сети Хартбека! Кстати, им не откажешь в чувстве юмора: надо же придумать такое название — «Солнце»! Оно полно иронии! А назвать это все «уловкой»? Боже, как все отвратительно! Я по уши в дерьме.
— Знаешь, — заметила Гарриет, — не сказать бы, что я чувствую себя лучше. — И, не в состоянии совладать с собой, женщина тихо заплакала, слезы так и покатились у нее из глаз.
Питер посмотрел на листок с анонимкой с другой стороны, словно там можно было найти ответ на мучившие их вопросы.
— «Друг»! — прочел он еще раз. И повторил: — «Друг»! Это, видите ли, традиционно! Или это и есть чувство юмора?
— Может, они решили, что разговаривать с тобой надо именно таким тоном?
— Не думаю, что они о чем-то подумали. Это слишком тонко. В конце-то концов им нет нужды появляться, ведь мы даже предположить не можем, кто это.
— Наверное, они из центра по изучению раковых заболеваний.
— М-да. — Потерев кончик носа, Питер опустился на стул и невидящим взором уставился на нетерпеливо мигающий зеленый экран дисплея. Его лицо побледнело от тревоги. — Пожалуй, ты права. Изучение раковых заболеваний… Раковых заболеваний… И там они могут получать деньги…
— Для них это совершенно безопасно. Никто не сможет уличить их в шантаже, в вымогательстве, — заметила Гарриет.
— Как бы там ни было, мы не станем посылать денег. Пусть и не надеются.
— Ну да, — неуверенно вымолвила Гарриет. — Да, или они помешаны на благотворительности, или очень богаты. Или и то, и другое. — Богатый клиент мог сделать все, что угодно. Ведь эти люди владеют всевозможной аппаратурой, у них могут быть скрытые камеры, жучки, да что угодно! А ей самой ни разу не пришло в голову осмотреться и проверить, не наблюдают ли за ними, не подслушивают ли. Она и не предполагала, что это возможно. Господи, до чего же она наивна! Она даже не думала о том, что следует делать в первую очередь, когда входишь в незнакомое помещение. Ей-то всегда казалось, что она очень осмотрительна. Как можно так ошибаться! Но все-таки, каким образом ее связали с Питером? Выследили ее на Флиткрофт-Мьюз? Тамошний менеджер, Джордж, пожалуй, уже догадался, чем она на самом деле занимается. А соглашение о найме комнатки подписано Питером.
И, если уж быть до конца честной, это мог быть любой из ее престарелых, седовласых клиентов, у которых такие толстые бумажники. Любой из тех, который остался чем-то недоволен, мог сделать это. Она всегда понимала, что рискует.