Итак, теперь нам, как глоток свежего воздуха, нужен был какой-нибудь скандал. Думаю, Джордж с радостью даже подтолкнул бы дело. Может, он даже считает, что временный застой нам на пользу, тем более что, как выяснилось, перебоев с рекламой пока что нет. Надо только запустить журнал (кстати, я уверен, что дело пойдет, если все сделать грамотно), и мне придется пустить в ход все мое мастерство. Но самому при этом нельзя быть в пушку.
Как же поступить?
Я совершенно серьезно стал подумывать о том, чтобы прикончить негодяя. Я почти уверен, что сумел бы это сделать. Мы с Гарриет даже шумно повздорили из-за этого. Она заявила, что ей кажется, будто мы оба абсолютно потеряли ощущение реальности. Разумеется, она права. Вот уже почти год, как мы живем по собственным правилам. С тех пор как Г. занялась своим бизнесом, мне все кажется каким-то туманным. Хотя, признаться, эта тайная операция даже возбуждала меня. Конечно, кроме того времени, когда я волосы на себе рвал, представляя, как моя жена трахается с каким-нибудь грязным субъектом. Вот от этих мыслей сердце мое холодело. С другой стороны, у меня возникло фантастическое чувство того, что я всемогущ. Временами мне казалось, что мы способны на все. Сможем справиться со всем на свете! И все правила писаны не для нее. Это чувство особенно обострилось, когда я поступил на работу к Хартбеку. Ощущение такое же, как при приеме наркотика. Кажется, что тебе море по колено.
Сидя каждый день в электричке, я смотрю на всех этих рабочих, студентов, моряков, домохозяек, окружающих меня, и мне хочется крикнуть им: «Эй, вы, несчастные, жалкие твари, погрязшие в рутине! Зачем вы живете? Куда идете? Зачем вообще все вокруг? Бросьте свои дела! Придумайте собственные правила игры! Делайте, что вам нужно делать! Одумайтесь!» Нелепо это все, но меня обуревают именно такие чувства.
Однако когда я нахожусь в таком состоянии, мне кажется, что я могу убить его. Да, убить. Но как? Как сделать все таким образом, чтобы меня не поймали? Как совершить убийство, чтобы никто не догадался? Вокруг нас полно убийц, о существовании которых не известно. И их никто не наказывал.
Где же, черт возьми, Чарльз Бронсон? Куда он девается, когда он так нужен?
Вообще-то я знаю, что надо делать. Чтобы покончить со всем раз и навсегда.
Г. считает, что я лишился рассудка. Не исключено. Она говорит:
— Да, конечно, мы попали в беду. Но мы в состоянии заработать денег. И заплатить. А со временем, может, мы сумеем и остановить его. Подумай об этом. Не могу поверить в то, что ты серьезно задумал убить его. Питер, ну неужели ты не преувеличиваешь и действительно хочешь убить кого-то? Пора бы тебе уже и повзрослеть. Ведь речь идет о человеке, которого ты всегда считал своим другом, что бы он там ни сделал. Это просто чушь какая-то, — заявила она. — Может, мы и дошли до ручки, но не до такого же состояния, чтобы лишать кого-то жизни!
А вот я как раз считаю, что мы доведены уже до предела. Думаю, мы находимся в таком состоянии с той самой ночи в Блумсбери. С тех пор все какое-то ненормальное. А знаете, несмотря на все безумство происходящего, я по-прежнему в состоянии трезво оценивать ситуацию. Серьезно. И я сказал об этом Г. Так она перестала со мной разговаривать. Выдала, что я ей противен. Теперь вот мы переговариваемся через детей. И еще с помощью записочек. Так что я больше не хочу убивать ТЛС.
Она в полном расстройстве, потому что я категорически велел ей бросить бизнес. Гарри сказала, что ей нужно зарабатывать деньги. Чушь! Нам этого уже не нужно. Мы справимся. Но ее так и манят деньги. Она стала такой хорошенькой! Совсем не такой, как прежде. Да уж, продавать свое тело нелегко. Но она все еще делает вид, что все это происходит не с ней, а с этой идиотской, выдуманной ею Наташей! Одуреть можно, а?
Она теперь так много знает о мужской физиологии и психологии, что это пугает меня. Не очень-то приятно принадлежать к той половине человечества, к которой она относится с таким презрением. И уж, конечно, меня-то она теперь знает, как облупленного. Да и вообще любого мужика. Жуть берет!
Мне надо, чтобы она вернулась ко мне. Так что я должен избавиться от шантажиста, а потом мы все потихоньку возвратимся к нормальной, спокойной и пристойной жизни.
И еще. Кажется, я знаю, как надо поступить. Потому что с любым человеком может приключиться несчастный случай.
Сидя в парикмахерской на Моултон-стрит, Гарриет ждала своего мистера Джона, который должен был закончить ее прическу. Попивая кофе, она лениво листала журнал, слушала спокойную музыку и была величественна и холодна, как графиня.
Джон сотворил с ее волосами настоящее чудо. Как хорошо, что такая дивная прическа украсит ее головку к Рождеству. И к грядущей после праздников неделе, когда клиенты, вырвавшись из объятий надоевших жен, пустятся во все тяжкие, желая развлечь себя после долгих выходных.
Впрочем, внешность Гарриет не отражала ее внутреннего состояния. Она была встревожена как никогда. Да, в их жизни был не лучший период, им было тяжело, но никогда ей даже и в голову не приходило, что для того, чтобы поправить положение, можно пойти на убийство' Что бы ни произошло. Можно выворачиваться, лгать, предавать, красть, уничтожать все вокруг себя, играть с собственным здоровьем и безопасностью, можно даже играть с другими людьми, чтобы навести хоть какой-то порядок в своей жизни. Не исключено, что в этом есть своеобразный смысл. Но только не в убийстве.
Питер больше не говорил об убийстве, но Гарриет чувствовала, что он не оставил этой мысли, и его задумка не давала ей покоя. Надо было что-то делать. Она многому научилась за последний год и, в частности, тому, что человек в любой ситуации должен действовать, а не сидеть сложа руки. Необходимо сделать первый шаг. Самой взяться за дело, и немедленно. До того как они опередят его. И неважно, что ей будет противно.
Журнал, который она листала, назывался «Мари-Клер». Там была типичная для нынешнего времени статья о «пылких лесбиянках». Голливуд из кожи вон лез, прикидываясь, с одной стороны, что затронул тему, до которой женщинам прежде не было дела, а с другой — оставаясь верным самому себе и понося это явление и называя его извращением. Кинодельцы признавали, что фильмы с участием лесбиянок возбуждают гетеросексуальные пары, поэтому они решили, что надо производить больше таких фильмов. Еще бы, секс между лесбиянками — самый безопасный. И мужчинам нравится.
И вдруг в голове Гарриет созрел замечательный план. Лучшего придумать нельзя! И он поможет ей загнать мерзавца-шантажиста в ловушку! Она поймает двух зайцев!
Я всегда знал, как убить кого-то и замести следы. В горах. Смешнее всего, что мы с ТЛС частенько ездим в горы. И даже в этом году, несмотря ни на что, договорились о том, что неделю перед Рождеством проведем в горах.
Я знал, что это очень просто. Вот вы поднимаетесь на какой-то горный пик, осторожно ставите ноги на узкие выступы, крепко держитесь за веревку, а вокруг ни души, и под вами — тысячи футов бездны. Потом вы оба останавливаетесь, чтобы перевести дыхание и оглядеться вокруг, наслаждаясь божественной красотой. Вы замерли в узкой нише какой-то скалы. Никто не может быть готов к тому, что произойдет, никто не будет предупрежден. Одно резкое движение — и вашего попутчика больше нет. Просто. Ужасный, нелепый случай в горах. Скала была такой скользкой.
Я мог бы сделать это.
Я могу сделать это. И сделаю. Я должен.
Следующие три дня Гарриет была в ужасном состоянии. Питер собирался вместе с Тоби опять поехать в Уэльс, в горы. Она просто цепенела при одной мысли о том, что может произойти. И боялась она не того, что они могут упасть и разбиться — к этому Гарриет привыкла за долгие годы семейной жизни. И даже сейчас, слава Богу, она не верила в то, что Питер может напасть на Тоби и пустить в него отравленную стрелу или еще что-нибудь. Тем более что за последние недели Питер больше не возвращался к этой нелепой мысли об убийстве.