Герман отключился, потянулся за сигаретой, прикурил, за окном, в темноте бушевала метель, приоткрыл окно, густой дым потянуло туда. Идет передел власти, мальчишка Амиров пошел против своего старшего, набрался борзости, захотел власти, с которой ему будет трудно справиться. С Сулейманом было приятно иметь дело, строгий, справедливый, но жесткий и не умеющий прощать. С ним никогда не срывались поставки, теперь груз пропал, арабы ждут, а он застрял в циклоне. Как чувствовал, не хотел браться за это дело, вот и начались сюрпризы.
— Подойди.
Он сразу почувствовал девушку, ее взгляд обжигал кожу, она его разглядывала. Забавная такая, вроде не девочка, а смотрит иногда так доверчиво и открыто, что теряешься сам. После таких ее взглядов его накрывало прошлое, которое, видимо, не забыть никогда. Такая же откровенная и открытая она была в сексе, реально вело от этой девчонки.
Чувствует, как тихо подошла, Герман сильно затянулся, легкие наполнились дымом, во рту горький вкус никотина. Полина останавливается совсем рядом, проводит рукой по спине мужчины, по шрамам, рассматривая их вблизи.
— Тебе было больно?
— Да. Но не телом.
Она не понимает, о чем он, но накрывает шрамы ладонью, прижимаясь щекой к спине. С ним рядом безумно спокойно, но в тоже время тело вибрирует и сердце замирает от страха.
Больно ли ему было, получая за всю свою жизнь наемника эти два пулевых навылет? Нет, не больно. Третья должна была быть тоже для него.
Еще раз с силой затянулся, в груди сдавило, выбросил окурок в приоткрытое окно, развернулся, резко приподняв Полину, усадил на подоконник. Девушка не успела вскрикнуть, как Герман уже стоит между ее ног и голубым ледяным взглядом впивается в ее лицо. По спине прошел холодок, от него пахло сигаретным дымом, а еще чуть коньяком.
Было страшно, но Полина все равно подняла руку и осторожно провела по его небритой щеке. Выше, по скулам, разглаживая тонкие морщинки вокруг глаз, стараясь не смотреть в них, зная, что там чистый лед.
— Не играй, девочка.
Ее пальцы обжигали теплом, губы приоткрыты, Герман смотрит на ее сладкий ротик, вспоминает, как она принимала его член, яйца поджимаются, член наливается кровью. Лишь глядя на ее губы, у него стоит. Герман смотрит ниже, развязывая и распахивая халат, под тонкой тканью черной сорочки отчетливо выделяются соски. Сглатывает слюну, тянет халат с плеч, дергает за лямки сорочки, вырывая их с нитками. Полина лишь вздрагивает, но не отстраняется.
Она видит, как играют желваки на скулах мужчины, как расширяются его ноздри. Рука накрывает грудь, сдавливает, девушка стонет, его ласки на грани боли. Задирает подол, раздвигая ноги Полины шире, тут же проводит по раскрытой промежности пальцами, собирая уже скопившуюся влагу, дурея от того, какая она уже мокрая, готовая, хочет его.
— Ааааа….ммммммм.
— Черт, девочка, откуда ты такая взялась?
Мужские пальцы кружат по возбужденной плоти, натирают клитор, Полину снова переполняют ощущения. Она сама крутит бедрами, прижимаясь ближе. Герман тяжело дышит ей в шею, покусывает кожу, тут же засасывая ее. После двух оргазмов член стоит колом, словно ему не сорок пять, а все восемнадцать.
И снова накатывает то дикое желание обладать, накормить своего изголодавшегося и истосковавшегося за столько лет зверя, дать ему именно этих чистых эмоций, что срывают все оковы, заставляя снова дышать полной грудью. Той, где не хватает третьего пулевого ранения.
Он проникает двумя пальцами во влагалище, делает несколько движений, продолжая растирать набухший клитор большим пальцем. Полина громко стонет, разводя ноги шире, закидывая их на талию мужчины. Член сочится, в голове шум.
Вытаскивает пальцы, облизывает их, Полину трясет от такого зрелища, как этот сильный, суровый, совершенно неприступный мужчина облизывает пальцы, которыми он только что ее трахал. В его ледяных глазах уже полыхает огонь. Приспускает расстегнутые брюки, Полина сама обхватывает рукой член, проводит крупной головкой по влажным половым губам, скользит по стволу. Слышит, как мужчина тяжело дышит, чувствует, как до боли сжимает ее бедро.
— Снова играешь? Это опасно, девочка.
— Не играю. Хочу тебя.
Говорит, а у самой дрожит голос. Дрожит все тело от желания и страха. Разве так бывает? Этот мужчина — сплошная загадка, Герман берет ее лицо одной рукой, чуть сдавив челюсть, на кисти ворон смотрит черным глазом, а он заглядывает в глаза девушки, словно в душу, выворачивая ее наизнанку.