Он прислоняется к столу и кивает, предоставляя мне слово.
— Итак, — прочищаю горло. — Я сбежала. В понедельник.
— Ага, знаю. Я был там.
Я фыркаю и бросаю на него предупреждающий взгляд.
— Наверное, у меня боязнь толпы. Не то чтобы до этого все было хорошо…
— Я подозревал, — язвит он с улыбкой, в которой больше доброты, чем поддразнивания. — Послушай, я не виню тебя за уход. И не знал, что ребята собирались шпионить. Мои друзья идиоты. Я приношу извинения от их имени.
— Пока не извиняйся, — огрызаюсь я. — Могу я хотя бы сказать замечания?
Винсент широко разводит руками.
— Окей, извинения отменяются. Вывали на меня все замечания.
Я делаю глубокий вдох и складываю руки на груди, чтобы успокоиться.
— Мне не нравится, что твои друзья знали, где нас найти. И я знаю, что не могу просить не говорить о подобных вещах, потому что, очевидно, я все рассказала Харпер и Нине и была бы лицемеркой, если бы злилась, но тот факт, что они пришли в Starbucks, сидели там и наблюдали за нами и, вероятно, делали фотографии, чтобы отправить в какой-нибудь общий чат, заставил почувствовать себя такой… такой… — я издаю сдавленный стон. — Такой уязвленной. Это чувство, когда над тобой смеются, наблюдают и преследуют.
Все время, пока я говорю, улыбка Винсента спадает.
Когда заканчиваю, он с трудом сглатывает и говорит:
— Прости, Кендалл. Это не входило в мои намерения — не было нашими намерением. Я клянусь. И тем не менее причинил тебе боль. Мне жаль.
Могу сказать, что это не от имени команды. Его извинение. Я сдерживаю порыв сказать, что все в порядке, но головой понимаю, что это не так.
Но я киваю — просто чтобы он знал — извинения приняты.
— Также я убежала, потому что была… сбита с толку.
— Из-за чего? Давай поговорим об этом.
Я выгибаю бровь.
— Правда?
— Конечно. Я не хочу, чтобы тебя что-то смущало.
Это совсем не то, чего я ожидала и так приятно, когда к тебе относятся так, будто сверхактивные эмоции не иррациональны и не вызывают раздражения.
— Я уже говорила, что не сильна в этой игре, — начинаю я.
Винсент открывает рот, но я поднимаю руку, требуя, чтобы он молчал.
— Я знаю, — обрываю его. — Знаю, ты сказал, что это не игра. Но это единственный способ, которым могу описать, на что это похоже. И такое чувство, что я пропустила книгу с правилами или просто не очень умная, но…
— Ты умная, — резко перебивает Винсент. — Спроси меня о том, что тебя беспокоит. О чем угодно.
Я прикусываю губу и ищу на его лице хоть какой-то намек на юмор. Но Винсент абсолютно серьезен.
— Когда ты оставил записку в библиотеке, — начинаю я, голос слегка дрожит, — это был код, означающий, что хочешь пойти на свидание за чашечкой кофе? Или переспать? Или это действительно просто для репетиторства? Или — не знаю. Я не хотела придавать этому слишком большого значения.
Я заламываю руки, желая, чтобы сердцебиение успокоилось и перестало вести себя так, словно я стою на краю крыши на высоте двадцати этажей над оживленной улицей. Так драматично.
Винсент хмурится.
— О какой записке мы говорим?
— О записке.
— Нет, я имею в виду — о первой или о второй?
Настала моя очередь хмуриться.
— Подожди. Что?
Винсент мгновение смотрит на меня так, словно не может понять, шучу я или нет, а потом делает то, чего меньше всего ожидала.
Смеется.
Я ошеломленно наблюдаю за ним, когда тот садится на край кровати и проводит руками по лицу.
— О боже, — стонет он, затем опускает руки на колени. — Я так и знал.
Я чувствую, что мозг отстает.
— Знал что? — спрашиваю я.
Винсент качает головой.
— Это моя вина — это была глупая идея. Все произошло в ту первую ночь, когда я пришел во время твоей смены и мы… — он наклоняет голову в молчаливом признании сеанса поцелуев. — Библиотекарь помогала мне ознакомиться с антологией, которую ты дала и я…
Винсент снова смеется, как будто ему неловко, и прикрывает лицо рукой.
— Я написал небольшую записку и свой номер телефона на листке бумаги. Поместил его в твою книгу.
— Какую книгу? — взволнованно спрашиваю я, а потом внезапно вспоминаю «Принцессу мафии».
Книгу, за чтением которой он застал меня. Книгу, которую оставила на столе для раздачи, когда мы поднялись наверх. Книгу, которую так и не дочитала до конца, потому что не могла смотреть на обложку, не думая о том, как сильно облажалась с Винсентом.