Он бы этого не сделал.
Но что, если бы сделал? Что, если бы причинил мне боль и я попалась на это?
И даже когда в животе образуется узел холодного страха, при виде него что-то тает. Пурпурные и голубые огни с танцпола гостиной льются в холл, отражаясь в волосах Винсента и мерцая в глазах. Вид его лица не должен был вызвать столько фейерверков в груди.
«Думаю, ты можешь стать моей худшей ошибкой.»
— Что тебе нужно? — спрашиваю я, голос едва слышен из-за грохочущей музыки.
— Пойдем с нами в бар, — говорит Винсент, все еще улыбаясь и протягивает руку.
Теперь у него на предплечье третья отметина. Логическая часть моего мозга знает, что это, вероятно просто потому, что он выпил еще один шот.
Параноидальная часть мозга задается вопросом, не я ли нарисовала эту шаткую линию перманентным маркером. Может, я была просто третьей линией на его вечеринке?
Он действительно хочет, чтобы я пришла или просто пытается выставить меня напоказ как свою победу?
Будь я храброй, спросила бы прямо.
Сказала бы, что мне страшно и что не знаю, как это сделать.
Я не хожу на вечеринки.
Не сажусь верхом на парней и не прошу их прикоснуться ко мне.
Я в шоке. Он был так терпелив. Слушал. Я чувствовала, что могу сказать все что угодно. Но сейчас? Когда все его друзья в пределах слышимости? Я не буду так позориться.
Итак, я просто отступаю на шаг назад и говорю:
— Мне нет двадцати одного.
Уверенность Винсента немного пошатнулась. Я вижу, как уголки его губ опускаются вниз, прежде чем тот спохватывается.
— Может, завтра ты свободна? — спрашивает он. — Перед сменой? Или как-нибудь в эти выходные?
— Вообще-то я никогда не бываю свободна.
Нина толкает меня острым локтем в ребра, я ворчу, но не отступаю. Ее розоватый романтизм не растопит мою ледяную панику. Стены возведены. Подъемный мост закрыт, башни забаррикадированы, ров кишит крокодилами.
Винсент Найт и близко ко мне не подойдёт. Не сейчас. Не так.
Его рот приоткрывается, затем закрывается. Он смотрит на Нину, затем снова на меня, выглядя потерянным.
— Все в порядке? — спрашивает он, подходя на шаг ближе. Я чувствую тепло его тела и мне приходится сделать глубокий вдох. — Мы можем пойти куда-нибудь в тихое место. Если бар звучит слишком подавляюще или если просто хочешь поговорить…
Смутно я осознаю, что он предлагает выбрать меня вместо команды и их планов по празднованию дня рождения. Я чувствую, что пытаюсь ухватиться за это.
— Нет, — выпаливаю я, крепко скрещивая руки на груди. — Я не хочу никуда идти.
Я чувствую себя слишком уязвимой, слишком на виду, но знаю, что, если Винсент не оставит меня одну, я просто вернусь к тому странному чувству безопасности, которое заставляет совершать импульсивные и нелепые поступки, например, целовать его, просить прикоснуться ко мне и требовать, чтобы он снял штаны.
Но я не говорю всего этого. Просто смотрю на него с каплей недоверия, растущего в теле.
Мне не нравится этот взгляд. Такое чувство, что он видит меня насквозь — и как будто каким-то образом я причинила ему боль, а не наоборот.
Это нечестно.
И затем, какие бы эмоции ни были написаны на лице Винсента, они исчезают и заменяются тем холодным, уверенным, задумчивым выражением, которое он обычно надевает.
Маска.
Защитный механизм.
Или, может быть, это то, кем он является на самом деле.
Сколько злодеев начинают выглядеть как хорошие парни?
— Так вот оно что, — говорит он, усмехаясь слегка раздосадовано. — Ты придумала нам историю, но теперь все кончено?
Я вздрагиваю.
— Что это должно значить?
Винсент качает головой.
— Ничего. Просто… — он изучает мое лицо, и я улавливаю еще одну вспышку боли, прежде чем тот отводит взгляд и прерывисто вздыхает. — Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. Правда. Где-то должен быть миллиардер с большим членом, которому нужен репетитор по английскому, который будет достоин тебя.
Думаю, было бы не так больно, дай он пощечину.
Винсент и раньше высмеивал меня за чтение любовных романов. На самом деле, не раз указывал, что, возможно, мои стандарты нереально высоки. Возникает внезапное и ужасное чувство, что он будет смеяться, если скажу, как мне страшно. Как многого хочу от него. Как быстро привязалась. Он подумает, что я глупая. Незрелая. Неопытная.
И был бы прав.
Я не знаю, что делаю. Не знаю, как быть влюбленной. Не по-настоящему.
— Думаю, тебе стоит пойти в бар, — говорю я дрожащим голосом.