Он целует меня. Сильно.
Словно умирает с голоду.
Я целую его в ответ и надеюсь, что Винсент не возражает, что мои глаза снова на мокром месте.
Всю неделю я была взбудоражена, как шампанское. Теперь Винсент откупорил меня, и все чувства, которые я испытывала, вырываются на поверхность так быстро, что нет возможности остановить беспорядочный перелив.
Я действительно чертовски скучала по нему. Его улыбке. Его голосу. Жару его тела, такого большого и твердого. Мягкому прикосновению едва заметной щетины к коже. Тому, как он пахнет — стиральным порошком и тем знакомым запахом чего-то теплого и пряного, от которого кружится голова. Тому, как обхватывает мою голову и бедра, словно не успокоится, пока не почувствует каждый дюйм моего тела рядом со своим. Мы целуемся так, словно влюбленные, воссоединившиеся после того, как один из них вернулся с войны или что-то в этом роде, что, вероятно, излишне, учитывая, что мы всего лишь пара студентов, стоящих в отделе романтики местного книжного магазина университетского городка.
Но еще каких-то десять секунд назад я действительно думала, что все испортила и позволила этому парню ускользнуть.
Итак, я думаю, что заслуживаю немного драматизма. Только в этот раз.
Я настолько потерялась в Винсенте, что не замечаю приближающихся шагов.
Но слышу возмущенный вздох, за которым следует:
— Ой.
Наши рты раскрываются от удивления.
В конце прохода стоят две девушки, обе в толстовках Клемент и обе смотрят на нас широко раскрытыми глазами. Они держат телефоны в руках, что, как я понимаю, является фирменной позой заядлых читателей, которые всю неделю искали рекомендации и пришли в магазин вооруженными и готовыми к бою.
Верно. Потому что сегодня вечер пятницы.
А это книжный магазин.
И, судя по всему, мы не можем сделать гребаный перерыв.
— Мне так жаль, — заикается одна из девушек. — Нам просто нужно добраться до…
Она замолкает, прочищает горло и указывает на полку с надписью «ПИКАНТНЫЕ КНИГИ» позади нас, как будто ей невыносима мысль о том, чтобы произнести это вслух. Я чувствую непосредственное родство с этой девушкой. И это, наверное, единственная причина, по которой я не говорю ей и ее подруге, чтобы те, пожалуйста, отправились к чёрту.
— Да, нет, конечно, — писклю я, разжимая побелевшие костяшки пальцев на куртке Винсента и прочищаю горло. — Извините.
Винсент не двигается с места. Требуется несколько ободряющих похлопываний по плечу, прежде чем он смягчается и освобождается с мучительным стоном. Я приглаживаю волосы на затылке, которые основательно взъерошены, а затем разглаживаю складки на безразмерном кардигане. Винсент смотрит на меня с таким выражением, которого я не видела на его лице с тех пор, как Джабари Хендерсон прервал празднование дня рождения в спальне.
Я перевожу извиняющийся взгляд на Винсента, словно то, что нас прервали — моя вина.
Взгляд, которым он бросает в ответ, говорит: «Пожалуйста, прекрати мои страдания».
Винсент протягивает руку, чтобы взять с полки подсолнухи — и я рада напоминанию, потому что на мгновение забыла о существовании буквально всего, кроме Винсента. Я бы так расстроилась, если бы потеряла записку. Я хватаю бумажку с полки и прячу в самое надежное место бумажника, прямо между студенческим билетом, который не могу позволить себе потерять и подарочной картой в магазин спортивных товаров, к которой я не прикасалась с тех пор, как она появилась в мой семнадцатый день рождения.
Я также пытаюсь дотянуться до «Принцессы мафии», но колеблюсь, когда в голову приходит замечательная мысль.
Мне не понадобится любовный роман, чтобы пережить эти выходные.
Я поворачиваюсь к паре девушек в конце прохода.
— Вот, — говорю я, постукивая по голому животу на обложке, — эта действительно хорошая. Она юрист. Он бывший наемный убийца. В третьей главе есть сцена в лифте, где он… да. Я ее еще не закончила, но книга… на пять звезд.
Губы Винсента дергаются, когда я снова поворачиваюсь к нему лицом.