Они задумали подставить Густава. Да так, чтобы тот изобличил себя полным придурком и к тому же трусом, которого только и следует, что гнать со службы.
Лобаз прознал, что магистры в последние недели по каким-то своим надобностям усердно разыскивали то ли некоего бродячего менестреля, то ли просто прохиндея. И племянничек решил выдать себя за него, дабы дядюшка совершенно официально (но с минимальным числом свидетелей) препроводил его в Цитадель. Сделано это было к вечеру, чтобы иметь повод подержать "задержанного" до утра под замком, не тревожа уже отдыхающих от дневных забот магистров. Показывать узника хозяевам Цитадели в планы заговорщиков не входило вовсе.
Ведь ближайшей же ночью "задержанный" должен был сбежать из своего заключения.
При этом его сторожу, то бишь Густаву, они намеривались так заморочить голову, чтобы из его последующих объяснений складывалась картина явного умственного помешательства подставного горемыки. Обеспечить это взял на себя племянничек.
Человеком он был незаурядным, по меньшей мере.
Уже в зрелом возрасте в нём обнаружился зачаток магического Дара, позволивший даже проскользнуть в Академию Магических Искусств, где он с трудом протянул два года, после чего всё же был вышвырнут. Как гласило постановление: "за малосилие, неусердие и завистливость". Но, что ещё существеннее: "за навязчивое желание выказывать из себя обременённую высшим Даром персону, ни в коей мере ей не являясь". А власть имущие из магов подобного позерства, ох как не любят.
Будучи на мели, племянник прибыл к Лобазу одолжить средств к существованию. Дядя был скряжист, денег не давал и лишь досадовал об некогда доступной, а ныне упущенной возможности более долгосрочного решения финансовых трудностей. Племянничек идеей проникся, разом измыслив, как данную возможность вновь перевести в разряд доступных.
За время своей недолгой учёбы освоить полноценную магическую практику он так и не сумел, но зато познакомился с кое-чем из широкого ассортимента алхимических составов, способных проявления этой самой магии усилить, ослабить или же сымитировать. После долгих уламываний Лобаз выделил средства на закупку требуемых ингредиентов, из которых и был изготовлен навевающий "жутковатые видения" порошкообразной состав, при добавлении к которому обычной воды, обращающийся в дурно пахнущие испарения.
Разработанный план в своём роде не был лишён гениальности настолько же, насколько и сумасбродности. Как бы то ни было, он вполне мог сработать. Племянничек свою роль отыграл так, что позавидовали бы лучшие актёры театральных подмостков. Только в одном заговорщики просчитались, а вернее, с одним. Выбранный в качестве жертвы Густав не выказал ни наивной сострадательности - на что они особо и не надеялись, - ни - на что они уже вполне надеялись - "нормальной человеческой трусости". Более того, этот глупец проявил упёртое рвение...
В городской управе из чуть живого молодчика мигом вытрясли все признания с покаяниями. С этими ребятами никакие мелодраматические номера не прошли бы уж точно. В общем, рудные шахты севера скоро получат к себе нового работника.
Густаву обо всём этом поведал магистр Искарий - ещё не старый в сравнении с прочими, полноватый бородач в шитом золотой нитью халате, - когда они сидели в его апартаментах на третьем этаже Цитадели, развалившись в удобных креслах, попивая принесённый Зоей горячий глинтвейн с корицей. За окнами вечерело. Голова у Густава ещё потрескивала и нос распух как картошка. Но что для солдата, пусть и бывшего, пара новых шрамов - только украшения. Его подлатали, а прочее сгладила толика горячительного.
Магистр то и дело срывался на зычный гогот и утирал слезящиеся от смеха глаза. Имевшая место история изрядно повеселила не только обитателей Цитадели, но и половину города, докуда уже докатились слухи. Густав же просто наслаждался моментом.
На груди у него поблескивала серебряная Сова со свитком в лапах, отличительный знак за проявленную храбрость. По словам магистра к ней так же должна была прилагаться денежная премия. Она и прилагалась, но она же и была удержана из содержания Густава за устроенный пожар, повлекший повреждение мебели и ковров. Жаль, но, как говорится, и на том спасибо.
"Главное, - рассуждал про себя герой, смакуя ароматный напиток и со сторонним интересом поглядывая на зев камина в углу, на многочисленные книжные шкафы с приставленными к ним лесенками, на витые канделябры, ощущая при этом, как расслабляются ноющие мышцы на удобном седалище, - главное, что его не турнули с места".
Да, господа магистры проживали с комфортом. А уж благодаря чему этот комфорт обеспечивался, за какие-такие заслуги, не его, Густава, дело. Отметили да угостили - чего ещё желать обычному служаке?
- И ещё кое-что, - добавил магистр, отставив опустевшую кружку на стол, заваленный горами свитков, а также неподъёмными в своей толщине, как для чтения, так и для переноса фолиантами. - Вместо прежнего напарника вам будет нанят новый. У нас уже есть на примете один молодой человек. До того он обучался в ордене Грегорианцев, хотел стать Воином Господнем, да не проникся, так сказать, монашескими идеалами. Словом, вам будет, о чём побеседовать, коротая часы ночных дежурств. Через пару дней примете его под своё начало.
Густав лишь согласно кивнул и попросил ещё кружечку глинтвейна.
Приобщить новичка к службе - это можно. Ветерану всегда есть, чему поучить молодёжь. И что рассказать. Если парень в самом деле толковый, он даже покажет ему след от укуса оборотня-кровососа, которого он заломал голыми руками. Никаких тебе волшебных мечей и прочей ерунды, без которой не обходится ни один герой в сказках. Но то ведь сказки, а здесь - реальная жизнь.
<p>
Конец</p>