Надо заметить, что благодаря умелым магам столица Кхарии Пифон выстояла во времена долгой Бури Перемен и разрушению не подверглась — колдуны смогли защитить город-двоpeц от магии, однако были бессильны остановить приближающиеся орды варваров, как ни старались…
Настал страшный день: к стенам Пифона, защищал каковой сравнительно немногочисленный отряд гвардии императора, подошло неисчислимое войско Алькоя. Справедливости ради стоит заметить, что совсем уж «неисчислимым» оно не являлось: хайборийцев было около двенадцати тысяч, что примерно соответствует трем нынешним аквилонским легионам.
Пифон, однако, был неплохо укреплен и мог выдержать сравнительно долгую осаду, но что значат полторы тысячи гвардейцев против восьмикратно превосходящего по силам противника? Не успеешь отбить один штурм, как сразу начинается другой. Придворные маги Ахтонотепа тоже участвовали в отражении атак Алькоя, использовали самое изощренное боевое волшебство, но хайборийцев все равно было слишком много, да и подкрепления к ним подходили с пугающей регулярностью.
Приблизительно на шестой-седьмой день активной осады, стало ясно — Пифон не устоит, а это значит, что Кхария окончательно прекратит свое существование. Сдаваться или договариваться с врагом смысла не имело, поскольку хайборийцы пленных не щадили, да и хотелось им поглядеть, что за секреты таятся в огромных сокровищницах императорского дворца — эти варвары совсем как дети, все забывают при одной мысли о красивых и блестящих побрякушках…
Начался решительный штурм. Ахтонотеп и его приближенные уяснили — это конец. И тогда было принято решение использовать самые крайние меры, сиречь открыть прямой проход между миром людей, и Черной Бездной, обителью Первородного Зла. Каков смысл? Да очень просто! Оттуда немедленно полезут орды демонов, которым все равно кого убивать — кхарийцев или хайборийцев. Маг, имя которого история не сохранила, пообещал Ахтонотепу, что сможет укрыть императорский дворец магической завесой, которая защитит его от иномировых чудовищ, а когда все закончится, портал в Бездну будет захлопнут.
Как всегда получается в подобных случаях, этот красивый и почти беспроигрышный план пошел кувырком с самого начала. Двор императора и остатки гвардии укрылись во дворце (большая часть Пифона к этому времени уже была захвачена варварами), колдун забрался в свою башню и начал священнодействовать, если, конечно, данное слово применимо к проводимому им черному обряду.
Проход в Бездну открылся, да только не совсем туда, куда требовалось — известно, что Нижняя Сфера неоднородна, там существует несколько разных областей, в которых живут совершенно различные разновидности демонов. Причем, эти существа, подобно людям, враждуют между собой и борются за влияние в Бездне ничуть не хуже, чем мелкие дворянчики, ведущие свои «частные» войны за владение каким-нибудь лесом или плодородным полем, которое непременно следует оттяпать у соседа.
Маг рассчитывал связать порталом столицу и ту область Нижнего Мира, что именуется «Огненной бездной», населенной тварями под названием «баатэзу» — единственными демонами, с которыми человек был способен договориться и которые могли подчиняться приказам знающего волшебника. Но произошла ошибка — или заклинание было записано неверно, или просто маг слишком торопился…
Произошла катастрофа. Огненное кольцо портала, возникшее в самом центре Пифона, выплеснуло из себя жутчайших тварей, ранее в обитаемом людьми мире невиданных, причем преобладали среди них таннари, демоны хаоса. Это были абсолютно безжалостные и жуткие чудища, ненавидевшие все и вся, включая своих собратьев по Бездне, на которых таннари сразу же и набросились. Кроме того, таннари было решительно плевать на всякие там магические защиты, созданные жалкими людишками, будь они волшебниками хоть в тысячном колене.
Летопись умалчивает, что именно творилось в Пифоне в тот знаменательный день, но известно, что чудом выживший в этой безумной заварухе Алькой увел из-под стен полностью разрушенного Пифона всего лишь четыреста человек. Этот несомненный факт дает представление о происходившем в столице империи кошмаре.
Не сумевшие вернуться в свой мир чудища разбрелись кто куда и по мере сил продолжали пакостить людям, дымящиеся руины Пифона стали проклятым и запретным местом, о котором вскоре забыли, а последний император Ахтонохеп погиб вместе со всеми остальными.
Ha этом история Кхарийской империи прервалось навсегда.
— Потрясающе, — покачал головой Гвайнард, когда упырь закончил свою повесть. — Таким образом, можно сделать вывод, что Ландерик сумел повторить то, что удалось кхарийцам — открыть врата в Бездну? Откуда и выполз наш молберан?
— Врата — это слишком громко сказано, — усмехнулся Рэльгонн. — Силенок не хватило. Можно использовать слово «прореха», червоточина, тончайшее отверстие. Все-таки, когда создавался наш Универсум, границы между Верхней, Средней и Нижней Сферами были установлены надежные. Однако, хватило и прорехи — изначальное зло проникло во Вселенную людей. Зло настолько всепоглощающее и разрушительное, что последствия оказались самыми катастрофическими. Голод охватил почти все земли Полуночи, пострадал не только Райдор, но и вся Бритуния, Пограничье, полуденные области Немедии.
— Сил вырвавшегося из Бездны демона на большее не хватило, — заключил киммериец. — Он потерял связь со своей Сферой из которой черпал мощь, а значит… Я догадался!
— О чем? — вздернул брови Гвай.
— Сорок одна зима! Четырежды семь и тринадцать! Демон потратил все свои силы и вынужден накапливать их на протяжении этого срока только для того, чтобы выжить во враждебной ему Средней Сфере! Понимаете?
— Кажется… — пробормотал Гвайнард. — Кажется, понимаю! Мир человека для чудовищ Бездны изначально враждебен, не имея постоянной подпитки из Вселенной Зла они гибнут! Гибнут, если не убивают, питаясь силой человеческих душ! Это во всех книгах написано!
— Я всегда знал, что вы, молодые люди, сообразительны и талантливы, — удовлетворенно кивнул Рэльгонн. — Конан, я тебя поздравляю — ты снова доказал, что разум варвара иногда способен превзойти мыслительные способности самых многоученых старцев. Демон не может вернуться домой, так?
— Так! — хором ответили охотники.
— Он на некоторое время впадает в спячку, а когда поддерживающая его существование сила начинает иссякать, просыпается, и начинает охоту. Подкрепившись, снова отправляется в свое логово на сорок одну зиму. Вот и разгадка!
— Но почему монстр не напал па нас в старом замке? — спросил Конан.
— Он еще слишком слаб, а вы могли оказать серьезное сопротивление, — разумно ответил Рэльгонн. — Между прочим, я не уверен, что вы видели именно молберана…
— А кого же еще? — изумился киммериец.
— Не знаю, месьоры. Не знаю. Впрочем, мой рассказ о трагедии, постигшей Кхарию, прервал более насущную беседу.
— Ландерик и его загадочная гибель, — согласился Гвайнард. — Причины, вызвавшие бедствие, нам понятны. Но что же происходило в Райдоре осенью и в начале зимы?
— Ровным счетом ничего хорошего, — вампир издал звук, похожий на грустный вздох. — Не уверен, что вас порадуют описания того, как ветер гнал по лесам огонь лесных пожаров и его волны пожирали отдаленные селения. Или как люди охотились на себе подобных, будто на диких зверей — только для того, чтобы добыть еду.
Это было время всеобщего безумия, крови, страха и смерти. Могу сказать уверенно — ничего похожего не происходило со времен Кхарийской войны. Засухи и неурожаи случались, но такого страшного голода Полночь раньше не видела.
— Надеюсь, и впредь не увидит, — буркнул Конан. — Рэль, ты ведь невероятно любопытен, владеешь магическими способностями, любишь приключения, а кроме того тебя невозможно убить…