Слегка перекусим и отправимся вместе, — заявила Асгерд. — Заодно расскажем друг другу, что удалось выяснить за вчерашний день. Надеюсь, вы без дела не сидели?
— Новости такие, что голова кругом идет, — буркнул Гвайнард. — Конан выразился предельно просто и ясно: мы влипли.
— Я тоже так думаю, — согласилась Асгерд, принимаясь за холодное мясо с овощами. — Эй-нар?
— Чего?
— Излагай. Ты у нас самый языкастый.
— Объехали пять деревень и хуторов, заглянули в баронский замок, — начал броллайхэн, попутно наливая себе горячего травяного отвара с медом. — Даже навестили знахаря-отшельника, живущего в лесной пещере. Вы его должны помнить, это старый Гупта из Лотара, в позапрошлом году он помогал нам с поимкой болотного ящера…
— Угу, — сквозь набитый рот подтвердил Гвай. — Живописный тип, таких как он осталось мало. Настоящий деревенский колдун. Ему, наверное, зим сто, отлично владеет магией природы, хотя, конечно, Гупту не сравнить с настоящими магами великих конклавов. Что он сказал?
— Как всегда, много громких и страшных пророчеств, — Эйнар покачал головой. — Сами знаете, что все знахари выглядят даже дурковатее нашего Аделарда. Люди не от мира сего. Если отбросить словесную шелуху, то получается, что Гупта знает о некоем монстре, просыпающемся через каждый сорок один год и называет его «Голодным Посланником». Он приходит обычно в конце лета, и тогда «земля, небо, огонь и вода пропитываются злом».
— Один в один — слова Рэльгонна, — заметил Конан. — Этот знахарь в точности повторил то, о чем говорил упырь, следовательно никакой ошибки быть не может! Дальше?
— Несомненно, Гупта до смерти боится чудовища, считает его непобедимым и неуязвимым. Знахарь, понятное дело, ни разу не видел самого Голодного Посланника, зато сорок зим назад побывал на Медвежьем хуторе рядом с Анвольдом, где монстр удачно поохотился. Уж на что Гупта крепкий старик, а когда мы начали расспрашивать — стал бледным как смерть, слезы из глаз потекли… Больше ничего путного мы от него не добились. Старейшины в Анвольде оказались более словоохотливы, но тоже боялись до дрожи в коленях: они убеждены, что чудище не только убивает и пожирает своих жертв, но и «забирает души». Память о Посланнике не исчезла, однако люди остерегаются упоминать о нем вслух. Наши слова о том, что Ночная Стража может защитить от монстра, никто всерьез не принимал. Мол, охотники способны избавить от «обыкновенных» чудищ, а этот — «другой». Какой именно «другой», я так и не понял.
— Зато мы поняли, — мрачно сказал Гвайнард. — Сначала герцог, а потом Рэльгонн нам таких ужасов нарассказывали, что волосы шевелятся. Боюсь, не пришлось бы просить подмоги у Хранителей гильдии или магов, вчетвером мы не справимся.
— Почему вчетвером? А Рэльгонн с семейством? — удивился Эйнар. — Кроме того, я хоть и не волшебник, но кое-что умею…
— Рядом с магией демона Черной Бездны твои умения выглядят жалко, — отмахнулся командир охотников. — Рэльгонн вряд ли сможет помочь.
— Черная Бездна? — ошеломленно вытаращился Эйнар. — Демон? У нас, здесь? В Райдоре? Да вы спятили!
Гвай поднялся с лавки.
— Покушали? Отлично, тогда поехали в Витту. Обо всем услышите по дороге.
После рассказа Гвайнарда заметно погрустнел даже вечно жизнерадостный Эйнар. Асгерд предпочитала отмалчиваться и только брови хмурила — ей, как опытной охотнице, было понятно, что герцог может предложить за голову молберана хоть все золото мира, но положение от этого не изменится: успешно бороться с монстрами Бездны Ночные Стражи не могут. Здесь требуется маг высшего посвящения наподобие Пелиаса, или, страшно сказать, самого Тот-Амона. На помощь последнего можно не рассчитывать — глава Черного Круга не снизойдет до просьб гильдии, даже если его попросят Хранители. Слишком горд, слишком высокомерен и чересчур заносчив. А если Тот-Амон услышит среди имен охотников имя Конана — и подавно быть беде, слишком уж насолил неугомонный киммериец верховному колдуну Стигии!
Минувшей ночью Гвай договорился с Рэльгонном о том, что упырь слетает в Коф и попытается договориться с Пелиасом если не о помощи, то хотя бы о добром совете. Пелиас стар и тяжел на подъем, в Райдор он не поедет, однако порекомендовать Ночной Страже, как именно следует вести себя в данной ситуации вполне способен.
Скептически настроенный Копан предположил, что Пелиас ограничится наиболее простым и понятным советом: не встревать, дождаться пока молберан вновь не заснет и тем самым обеспечить себе спокойствие на следующие сорок с лишним зим, когда на смену придут другие охотники.
Гвай только поморщился — он свято почитал уложения Кодекса Стражи, где ясно сказано: следует бороться с враждебными человеку существами и магией всеми доступными способами. Копан справедливо заметал, что самым «доступным» способом борьбы с Голодным Посланником будет или героическое самоубийство, или куда менее героическая, но зато более надежная игра в прятки. Тварь не смогли убить даже каттака-ны, что говорить о людях?
— Между прочим, Рэльгонн неоднократно говорил, что мы, люди, себя недооцениваем, — возразил Гвайнард, — я и ему верю. Знаешь, почему?
— Почему?
— Ты не забыл, что наш отряд — пускай очень маленький! — за все минувшие годы не потерпел ни единого поражения! Мы успешно распутывали самые сложные дела, все чудовища вставшие на нашем пути погибали, никакая магия была нам не страшна!
— Поверь моему опыту, самоуверенность никогда не доводила до добра, — покачал головой Конан. — Смотри, вот и деревня…
Всадники выехали с лесной дороги на обширный луг, рассекаемый надвое узкой мелководной речкой. У самой опушки соснового леса поднимался бревенчатый тын, окружавший дома кметов — в Радоре традиционно обносили частоколом даже крошечные хутора, опасаясь гиперборейских набегов.
Витта оказалась небольшим селением, на двадцать пять дворов. Кметы промышляли охотой, углежогством, и разведением овец — доход это приносило небольшом, но для безбедной и сытой жизни его вполне хватало. Здесь жили выходцы из Асгарда, чьи дальние предки бежали на Полночь от жадных и несправедливых ярлов: в Райдоре и Пограничье землю можно было получить бесплатно, достаточно принести присягу верности герцогу и не забывать о налогах в казну, взимаемых с каждой семьи. Кстати, идея о свободной раздаче земель всем желающим появилась у прапрадеда его светлости именно после голода 1121 года — тогда в Райдор и потянулись многочисленные переселенцы.
Конан заметил в центре селения деревянного истукана, смахивающего на Доннара-Громовержца. Значит, бывшие асиры хранят дедовскую веру, не желая приобщаться к митрианству распространенному в Бритунии. Ничего страшного, Доннар — могучий и добрый бог.
Охотников встретили двое степенных бородатых старейшин, препроводили в общинный дом и не желали говорить о делах, пока Ночные Стражи не отведают черного эля и кабаньего окорока с приправами. Ничего не поделаешь — по древнему как мир обычаю гостей сначала надо приветить и угостить. Гвай втихомолку сердился и жалел о потерянном времени, но выступить открыто против излишне патриархальных нравов не решился: кметы насмерть обидятся!
Старейшины повторили то, о чем рассказывали вчерашние посланцы — крылатый зверь, зубы длиной в человечью руку, овечек жалко. Не извольте гневаться, месьоры охотники. Уплатить сможем овсом, сеном и бараньим жиром (тут помрачнела Асгерд. Именно ей приходилось договариваться с райдорскими купцами, которым приходилось сбывать «вознаграждение» полученное от кметов, редко расплачивавшихся серебром).
Оказалось, что сегодня «летуна» уже видели — кружил над селением, явно рассчитывая на легкую поживу. Утром овец на поле не отправили, а потому оголодавшая зверюга попыталась напасть на принадлежащего здешнему кузнецу мерина, пасшемуся рядом с частоколом. Мерин, не будь дураком, удрал — ринулся к открытым воротам, раздавив копытами двух куриц пронесся через всю деревню и укрылся в родном хлеву.