И молоко. Молоко! Молоко было так важно! Нельзя было нервничать, чтобы оно не испортилось, – это самый важный пункт во всей культуре заботы о младенцах, во всяком случае, книги так говорят, а матери верят, и она тоже верила. С таким же успехом комната для сцеживания в здании, которое галерея разделяла с университетом, могла быть самой маленькой и уродливой в мире часовней. Самой святой комнаткой с раковиной, стойкой и стулом, флуоресцентными лампами и без вентиляции. Здесь должен был звучать хвалебный гимн материнству. Гимн груди, молоку и прикосновениям кожи к коже, теплым младенцам, гибким, мягким, как свежеиспеченные буханки хлеба, таким восхитительным, гимн их запаху.
Запаху.
И где, черт возьми, ее чертов псалтырь?
Никакого псалтыря не было – только насос, трубки, пластик, электричество, мокрая от пота одежда, спертый воздух, промышленное дезинфицирующее средство, беспокойство и работа мечты. Ребенка не было.
И мать не чувствовала благодарности.
Она уходила в комнату для сцеживания один, два, три раза в день. Трубки и пластик. Насос с мотором. Рубашки с влажными подмышками. Бьющие током, когда стягиваешь их через голову, свитера. Платье с молнией на спине, которую было трудно расстегнуть. Отметки в личном календаре. И другая сердитая мать, колотящая в дверь, потому что пришла слишком рано или поздно. Или просто не туда. Не туда.
И, конечно, была дезинфекция, жесткие бумажные полотенца, правила, запрещавшие оставлять средства открытыми и призывавшие уважать других, банка промышленного санитайзера, чтобы очистить тело от испарений. Кто мог бы подумать, что мать должна очищать источник молока, предназначенного для ее ребенка? Оно должно было быть процежено через особую ткань для церемоний, которая потом будет возложена к ногам монументальной, неописуемо прекрасной скульптуры, вырезанной в честь Великой Матери, Дающей Жизнь и Начало Всех Вещей. Вот что должно было быть в комнате. Либо это, либо маленький белый котенок – лучше самый маленький из помета, – а к нему очень мягкая подушечка, хорошая кошачья еда и чистая, свежая вода. И чтобы этот котенок мог слизывать случайно пролитые капли молока, крошечные брызги.
Однажды она оставила в комнате для сцеживания молокоотсос, потому что кто мог бы его украсть? И его никто не украл, но пропала часть, та, что прикладывается к груди. Кто мог взять одну эту часть? Другая мать? Может быть, она даже плакала над этой потерей. Сейчас она уже не помнила. С тех пор она уже нигде не оставляла сумку, боясь божественной кары. Вот как это ощущалось.
(Где можно купить новую часть молокоотсоса? Как вообще называется эта часть? Нужно было найти ее в Интернете, выделить время на поиск. У нее не было времени на поиски. У нее не было времени, чтобы найти название части молокоотсоса, а затем купить ее.)
Комната не проветривалась, поэтому, когда там никого не было, дверь нужно было держать приоткрытой, подпирая изнутри, но треугольный стопор был весь расплющен. Дверь была тяжелой. У кого хватало времени, чтобы ее подпирать? Но как обходились другие матери? Вместо стопора подоприте дверь стулом. Сильнее стукните по двери. Найдите способ. Взгляните на других матерей. Будьте благодарны, что у вас есть эта комната. У некоторых работающих мам такой нет. Будьте благодарны.
Всегда торопитесь. Торопитесь, груди! Поторопитесь и расслабьтесь, чтобы пришло молоко. Если молоко не приходит, это вина матери. Слишком много кофе. Недостаточно еды. Нужно найти способ минимизировать стресс. Съешьте энергетический батончик. Съешьте орехов. Съешьте всю плитку шоколада, одновременно прижимая устройство к груди. Примите эти специальные травяные пилюли. Ешьте много овсянки. Выясните, как все это сбалансировать. Выпейте целый литр воды в надежде, что молоко станет жиже. Медитируйте. Дышите глубоко. У вас сегодня еще восемь встреч.