Глава 9
Джо забрали в поместье, дождь лил с утра, мошка зудящая искусала ему все глаза, которые и не видели ничегошеньки. Он сразу с порога приказал включить степ, и чтоб пол ходил ходуном. Слуги сбились с ног, разыскивая его самые тёплые тапочки, но послали в бутик, и гонец пропал как в русской сказке - с концами. А пол и взаправду ходил ходуном, несуществующая пыль доедала глаза старикана как египетская казнь. Он зачем-то вспомнил Капу, тот сейчас лежит на его кровати в больнице, бедолага, совсем с катушек съехал, в его-то годы. Джо скривился и ушёл совсем в неизмеримое и неизведанное. Навсегда.
Роза забросила все свои заботы и хлопоты, листала какие-то запрещённые книги весом с лошадь, шептала под нос несусветицу, искала пути и выходы из бездны, которая поглощала её мужа и превратила его в овощ безвольный, гнилой внутри, но ещё более отталкивающий снаружи, по мимикрии ещё чего-то живого. Жёлтый, скукоженный, высохший, бывший политик и экономист, противоборец Тедди и к°. Кто его тепереший враг, против кого выпущены его извечные когти? Пустыня может ли совладать со степью, а лиса увельнуть от ярости орла? Тедди мог добить противника одним махом, если бы в нём была ненависть Джо, но Тедди мудр и выдержан как ереванский коньяк, Тедди скала, его валуны скреплены священной почвой и ничто человеческое, временное, сиюминутное им не страшно, тем более если сам Господь Бог наделил его этими наделами ради высшей цели. А Джо сделал свою работу, Джо уходит, чтобы пришла новая поросль и всё закрутилось по-новому. Иначе мир станет скучным и не расположеным к героизму. Гераклы нужны каждой эпохе, они нужны ежеминутно, без них не станет эволюции и часы встанут колом.
Тедди, легко ли быть притчей во языцах? Тедди, тяжело ли нести ношу, вес которой несоизмеряется с человеческой точки зрения? Ты знаешь великое удовлетворение разить точно в цель, наугад, но с такой точностью, что любой искусственный интеллект мог позавидовать твоей голове! Тебе завидуют, тебе служат, тебя боятся, но ты знаешь больше, чем они все вместе взятые видят в твоих всевидящих глазах! Твоя политика окружена легендами, ты можешь даже прощать, а ведь в политической науке нет слова "прощение", но есть только "выгода", но ты переписал чёрные письмена своими золотыми письменами, и только потомки поймут в какой-то мере весь масштаб твоей совести.
Капа ловил ладошками мух и скармливал их той самой рыжей каракатице, что не вылазила по ночам из-под кровати. Мух она кушала с величайшим благоговеянием, словно причащалась Святых Даров. Глаза её окончательно повисли на слабеньких нервных трубках, названия которых Капа точно не знал, но дал название этому явлению "турбулентность". В чём-чём, а в технике этот сумасброд разбирался как в женском лоне. Такие люди верны только могиле. А если и разум изголодался о смерти, избавьте таких чудищ от подобных чудищ, иначе два чудища камня на камне не оставят от вашего психиатрического пансионата. Это вам не жалкий Джо, срывающийся из-за Розы и её злорадных мемуаров, что хоть и скрыты секретнее ватиканских хранилищ, но точат камень совести ежедневно и невыносимо по-христиански. А Капа резал другими ножницами. К старухе спустился сам дьявол во плоти.
Вот бесы в круг собрались споро,
Грехи все ваши до упора
Одним порывом заключат
В ваш нежный безгреховный зад.
И вы завертитесь в усладу,
Падёте в смехе до упаду,
А после - пропасть бытия -
Душа ведь продана, шутя.
Джо летал над Парижем, нагой как уж, слизистый, в руку не возьмёшь. За ним тянулся тоненький дурнопахнущий флейф младенческих снов. Парижане махали ему картофельной ботвой и где-то среди них сидела в "пикапе" несгибаемая Роза и слушала божественный блюз. Губы её были в вызывающе чёрной посаде, ногти были квадратными и окрашены в цвета седых волос. Она курила, затуманенный взгляд блуждал далеко от здешних народов. Роза мнила себя ассирийской владычицей, носимой на паланкине мускулистыми и неутомимыми рабами с огромными пенисами, чьи виды могли любую женщину лишить в ужасе даже дневного сна в прохладной и вкусно пахнущей беседке. Роза всегда мечтала отдаться только своей мечте, но вот её мечта летела под улюлюканье этих парижских засранцев, выкрикивающих скотские оскорбления по адресу американской мечты. Роза набрала любимый номер телефона.