– Воображаю… – процедил Гвай. – Эйнар, хорошо что ты не пообедал! Иначе опять рубаху заблюешь!
– Да отцепись ты, – пискнул броллайхэн, заранее побледнев.
На Цветочной улице вновь собралась прежняя компания возглавляемая злым, будто голодный волк, Атрогом. Охранитель спокойствия не припоминал ни единого случая, когда в тихом-мирном Райдоре за день случались подряд два убийства, да еще настолько жутких, а потому во всем винил нерадивую стражу, собственную мягкость и герцога, совершенно распустившего своих гвардейцев, способных только пьянствовать да бегать за юбками. Словом, Атрог метал громы и молнии.
– Явились? – господин Охранитель уставился на охотников так, словно они были его кровными врагами. – Попрошу ознакомиться. Тело… Точнее, то, что от данного тела осталось, находится в спальне.
– Я останусь тут и поговорю с хозяином дома, – решительно заявил Эйнар и направился к трясущемуся от страха толстяку Эвервульфу, сидевшему на лавке у стены гостиной комнаты. – Итак, почтенный, расскажи, что ты знаешь…
Конан, Гвай и Асгерд отправились вслед за Атрогом.
– Митра Всеблагой! – присвистнул Гвайнард, непроизвольно морщась из-за ужасного запаха, стоявшего в небольшой спаленке, где обитал подручный купца. – Это даже интереснее, чем утренняя находка!
– Ты находишь это интересным? – ледяным тоном поинтересовался Атрог. – У меня по данному поводу совершенно противоположное мнение. Патарен, что скажешь?
– Его убили глубоко ночью, прямо в постели, – откомментировал низенький лекарь. – Это понятно потому, что свечи, которые могут гореть всю ночь, прогорели лишь на четверть, а их обычно зажигают вечером. Видимо, убийца, закончив свое дело, потушил огонь. В остальном все выглядит почти так же, как и в случае с распутной девицей. Выпотрошили, будто свинью на бойне. И весьма живописно украсили комнату.
– Да уж, живописнее не бывает, – процедил Конан, сглотнув слюну. – Зачем только кишки на стены вешать?
– Ничего поумнее нельзя было спросить? – бросил Гвай и подошел к телу убиенного, лежавшему на пропитанных кровью льняных простынях. – Так-так… Асгерд, посмотри! Теперь удары наносились и справа, и слева! Двумя руками!
Следы такие же, как и на теле Хильд – тонкие глубокие порезы. Голова отделена от туловища… Только зачем было класть ее на тарелку с зеленью?
– Кто тут говорил о глупых вопросах? – невинно поинтересовался киммериец. – Слушайте, у меня такое впечатление, что он был не один! С ним кто-то ночевал! В одной постели! Видите, вторая подушка тоже смята! А ну, зовите сюда хозяина!
– Не пойдет, – покачал головой Атрог. – Эвервульфа при виде этого кошмара едва удар не хватил, он человек полнокровный, впечатлительный.
– Ничего, потерпит, – бессердечно заявил Гвай. – У месьора купца в городе репутация изрядного скряги, а такие люди обычно замечают любой непорядок в собственном доме. Кстати, ничего не пропало?
– Пропало, – кивнул Охранитель короны. – Сундучок со сбережениями приказчика, это Эвервульф заметил в первую очередь. Эй, десятник! Привести сюда хозяина! Патарен, накрой чем-нибудь тело, а то выглядит слишком уж непотребно!
Стражники едва ли не насильно приволокли владельца дома. Эвервульф заикался, трясся как в ознобе, но говорить мог достаточно связно. Попутно выяснилось, что убийца покинул дом через окно, выводящее на задний двор – Эйнар тоже не сидел сложа руки и обследовал апартаменты купца от подвала до конька крыши, отыскав открытые ставни и капельки крови на подоконнике.
– Есть, есть зацепочка! – воскликнул Атрог, получив это сообщение. – С заднего двора, как я понимаю, можно выйти только на Стремянный проезд? А первая жертва была обнаружена как раз в проулке возле Стремянного? Следовательно, безумный убийца – или кто он там? – направился отсюда к Полуночной части города и по дороге убил гулящую девку! Хольм, немедленно поезжай в тамошнюю кордегардию, вытряси из гвардейцев любые сведения о том, что необычного заметила стража ночью или под утро! Пусть расскажут все, до мелочей! Кого видели, какие повозки проезжали! Клянусь честью дворянина, к вечеру мы его поймаем!
Конану подумалось, что Атрог погорячился с обещаниями, но столь опытного цепного пса вряд ли могло подвести чутье.
Гвай тем временем расспрашивал купца. Эвервульф, сбиваясь с пятого на десятое, поведал, что его приказчик был человеком порядочным и тихим, бережливым и внимательным, из чужих людей общался только с собратьями по ремеслу.
– Один момент, – перебил Эверфульфа предводитель Ночных Стражей. – Ты, почтенный, говоришь, будто пропал сундучок убитого?
– Пропал, ваша милость, – всхлипнул толстяк. – Вот тут стоял, у кровати. Небольшой такой, с медными накладками. На крышке чеканка в виде маленького дракончика.
– Не знаешь, сколько денег там было?
– Как не знать ваша милость, у Барга от меня секретов не было, все-таки единственный племянник, сын покойной сестры моей… Говорил, скоплю пять тысяч шеллинов, собственно дело заведу, женюсь… Там до пяти тысяч монет триста не хватало, все в бритунийском серебре или немедийских ауреях.
– Четыре тысячи семьсот шеллинов? – Атрог понимающе выпятил нижнюю губу. – Изрядный куш. За такие деньги можно пойти и на убийство. Что еще необычного заметил в доме?
– В шкафу с посудой непорядок, – с готовностью ответил торговец. – У меня все в полнейшей аккуратности содержится, а тут – серебряные стаканчики для вина сдвинуты.
– Такие? – мигом отреагировал Гвай, взяв со стола невысокую чарочку из серебра с чернением.
– Именно, ваша милость…
– Хорошо, можешь идти, – сказал Атрог и повернулся к охотникам. – Что же это получается, а, месьоры? Картина начала проясняться. Этот самый Барг совершенно точно ночью находился в доме не один, возможно, с кем-то из знакомых. Искомый «кто-то» пил с ним вино и ужинал, причем не в комнатах для гостей, а в спальной. Засим племянник нашего брюхана был убит самым зверским образом. Сундучок со сбережениями исчез. Заодно убийца попытался весьма небрежно замести следы – убрал из спальни лишнюю посуду, поставив ее в шкаф в трапезной. Не мог же он знать, что господин Эвервульф окажется столь внимательным хозяином! Вслед за этим наш «некто» вылез через окно на двор, перебрался через забор и отправился в сторону Полуночи по Стремянному проезду. По пути, наткнувшись на девицу Хильд, он прирезал и ее, повторив подвиг, совершенный в доме купца. Это все, что мы знаем.
– Но зачем было превращать трупы в эдакие произведения искусства? – вновь задал набивший оскомину вопрос лекарь Патарен. – В конце концов, все убийства с целью примитивного ограбления совершаются куда проще – нож в спину, топором по голове… Зачем?
– Сбить с толку дознавателей, – пожал плечами Конан, за последние годы успевший ознакомиться со многими представителями власти разных государств, расследовавших противозаконные действия не слишком добропорядочных киммерийцев. – Постойте-ка! Гвай, Атрог, сойдите с ковра! Эт-то что еще за чудеса?
Киммериец совершенно случайно заметил, что край потертого туранского ковра, украшавшего спальню, был словно нарочно измазан углем, которого здесь просто быть не могло – лето стояло жаркое, камин в комнате не топили с весны и он был как следует вычищен. Конан отбросил ковер в сторону и взорам производивших дознание людей предстала весьма странная картина, изображенная углем на добела выскобленных досках пола.