Витя — это первогодок, но задержал нарушителя...
И вдруг:
— Ефрейтор Коростелев...
Я даже сам себе не поверил: смотрю на ребят, а они на меня — и аплодируют.
Выхожу к столу, доложил, не помню только правильно или нет, получил награду и иду к своему месту, а старшина приподнимается с места и протягивает руку.
— Поздравляю вас, ефрейтор Коростелев, с очередной наградой. Вы, — добавляет, — так-то скоро и меня догоните.
Я, конечно, покраснел, гляжу на его широкую грудь, где орденские колодки в два ряда выстроились, и отвечаю:
— Что вы, товарищ старшина, мне до вас еще далеко.
— Ничего, — говорит, — такими темпами можно быстро догнать.
А на следующий день, в субботу, он меня, правда, немного огорошил. Встречает в коридоре и говорит:
— Ефрейтор Коростелев, сегодня ваша очередь полы мыть.
Принял я положение «смирно» и не особенно четко ответил:
— Есть...
А потом поразмыслил: разве не справедливо? Хоть и третий год службы, но порядок — прежде всего, а воинский — особенно.
Письмо
Письма на нашей заставе всегда ждут. О них тоскуют по-солдатски, им радуются по-детски. Кто, бывало, получит письмо — вскрывает здесь же и подчас читает прямо вслух.
Толик Гапеев, например, вел переписку со многими стройками страны и теми молодежными бригадами, о которых ему удавалось прочитать в газетах.
У Вити Брылева это первое ответное письмо, хотя он, как и всякий начинающий службу молодой солдат, писал их почти каждый день...
Коля Птицын был женат, и письма почти всегда получал с фотографиями, на которых худенькая молодая женщина держала на руках карапуза — это на первом году службы, на втором — этот карапуз уже сам держался за спинку стула, а на третьем — тот же карапуз смело и вполне самостоятельно шагал с худенькой женщиной по аллее.
Фотографии эти ходили из рук в руки, оценивались по достоинству и возвращались хозяину.
— Наследник растет, — говорит кто-нибудь, — солдат.
— А может быть, ученый, — добавляет другой.
— Нет, — вставляет третий, — космонавт.
И все притихали. А гордый отец прятал фотографию в пухлый альбом, чтобы завтра вновь посмотреть на своего будущего «космонавта».
И лишь Вася Прохоров «работал» над письмами без устали: он вел обширную переписку с «заочницами». Увидит фотографию девушки в журнале или в газете, сейчас же садится и строчит. Смотришь, через некоторое время приходит ответ. Как же — пограничник, служит на границе и вдруг прислал письмо. Все они писали откуда-то издалека и почти всегда восторженно спрашивали о границе, о шпионах...
Ребята его предупреждали:
— Смотри, Вася, как бы чего не вышло.
И это предупреждение оказалось пророческим. А дело было вот как. Получив выходной день, Вася пришел в Ленинскую комнату и засел писать ответы своим бесчисленным корреспонденткам. Писал, зачеркивал, рвал, вновь переписывал и лишь к вечеру, аккуратно сложив вчетверо мелко исписанные листки, поместил их в красочные конверты и отправил по адресам. Но тут случилось то, от чего его предостерегали друзья. Он спутал конверты и письмо, которое было адресовано Маше, послал Тамаре, а ее письмо — Маше. Оба ответа вернулись в один день.
В очередной выходной все были удивлены: Прохоров почти весь день просидел за книгой.
Добродушным издевкам не было конца.
— Что, Вася, отставку получил?
Он отмахивался, делал равнодушный вид, пытался даже все превратить в шутку.
— Да я... Если надо...
Но теперь, кроме матери, он никому не писал.
Интервью
После случая, когда первогодок Витя Брылев отличился при задержании нарушителя государственной границы, на нашу заставу зачастили гости. Приезжали из штаба отряда, из политотдела. А тут вдруг новое известие: едет корреспондент из центрального журнала.
Ну, известное дело, раз до Москвы дошло, значит, здесь так просто не отделаешься. Много свалилось забот на старшину: ведь из самой столицы едет человек, и, если что не так, пойдет о заставе дурная слава. Старшина усердствовал: несколько раз мыли и перемывали полы, перетирали и без того блестевшие стекла окон, сметали невидимую паутину.
И вот сообщают из штаба:
— Едет... Встречайте.
А Витя, виновник всего этого, ходит сам не свой.
Когда за ближайшей сопкой показалось облачко пыли, наблюдатель сообщил на заставу:
— Едет...
Через несколько минут «газик» въехал во двор заставы. Начальник вышел лично встретить корреспондента.