А выйдет в любом разе неплохо: ведь мы так молоды, сильны и прекрасны!
Возможно, это было бы мило и даже интересно.
Но это было бы нечестно. Это был бы не сон, а беллетристика.
А моя задача – записать то, что снилось.
Вот как снилось, так и записать.
Теперь несколько технических пояснений.
Если я пишу «женщина», «мужчина», «какая-то женщина», «какой-то мужчина», «кто-то» – то это значит, что речь идет о человеке, которого я только во сне и увидел. То есть о несуществующем, нафантазированном человеке.
Но если мне снится реальный человек, то пусть он и остается сам собою. Я же обещал все записывать честно. Поэтому все имена – подлинные.
Однако в некоторых случаях я предпочел ставить инициалы. Но это уже мое право, дорогие читатели и читательницы.
В угловых скобках – необходимые пояснения. Сведения из реальной жизни, которые помогают лучше понять ситуацию.
И наконец. Если я пишу, допустим, «3 ноября», то это значит, что сон снился в ночь на 3 ноября. То есть ближе к утру. Тем более что раньше половины первого я спать не ложусь.
Наверное, какой-нибудь психолог (или просто умный и проницательный человек) узнает обо мне что-то такое, что я вовсе не собирался рассказывать, выставлять на всеобщее обозрение и анализ. Узнает то, чего я и сам о себе не знаю. Поймет меня лучше, четче, глубже, чем я сам себя понимаю. Но таковы условия игры. Условия, которые я сам себе поставил и выполнил.
Может быть, мои родные и друзья будут недовольны, разочарованы. Надеюсь, что не обижены. Мне остается только уповать на их снисхождение.
В конце концов, это всего лишь сны.
Денис Драгунский
7 января 2011 г., Москва
Январь
Город
В ночь на Новый год мне опять снился город с большими домами и быстрой рекой; река была очень бурная, сильная, она выгибалась жгутом, неслась между гранитными берегами так, что середина реки была выше краев, выше парапетов, и тонкая холодная водяная пыль обдавала асфальт; он был темный от влаги. Кроме этой реки, город прорезали реки и ручьи поменьше, они были в глубоких лесистых оврагах-парках, через эти овраги шли мосты, и иногда так получалось, что мосты оказывались на уровне пятого этажа домов, которые стояли в этих оврагах-парках; получалось, что прохожие могли заглядывать в окна. Окна были очень широкие, трехстворчатые, чисто вымытые, без занавесок. Видны были столы с цветами, картинки на стенах.
Дома были похожи на проекты московских архитекторов тридцатых годов, улицы тоже – всё большое, просторное, ребристое и из хорошего камня. Я видел это на выставках и на картинках.
Опять – потому что такие сны много раз приходили мне в конце восьмидесятых. Приехав в Вашингтон в 1994 году, я с изумлением понял, что мне снилось что-то похожее на этот город. Не весь, конечно, а отдельные места – Фаррагут-сквер, Коннектикут-авеню там, где гостиница «Мэй-флауэр», восьмерной перекресток на Дюпоне…
Второй сон. Песенка
Я сижу на кафедре классической филологии, но не тогда, сорок лет назад, когда учился, а сейчас, в эти дни.
На огромном столе наставлены откупоренные бутылки. Остатки колбасы и сыра на картонных подложках.
Пробки, конфетные бумажки. Подсыхающие лужицы пролитого вина.
Оля Смыка и Оля Савельева поют латинские пословицы на русский, даже на какой-то кабацко-цыганский мотив.
mala herba cito crescit, эх!epistola non erubescit, эх!ars longa, эх, да! vita brevis sit tibi, ой, да! terra levisДолжно быть, оттого, что мне вчера, 31 декабря то есть, звонила Оля Смыка.
Перевод пословиц:
mala herba cito crescit – дурная трава быстро растет
epistola non erubescit – бумага не краснеет
ars longa, vita brevis – искусство вечно, жизнь коротка
sit tibi terra levis – пусть тебе будет земля пухом
Донос
В удобной большой комнате в низких креслах сидят люди. Совещание. Я там не работаю, меня пригласили присутствовать. Ведет заседание Оля, моя жена «к двум Олям из вчерашнего сна никакого отношения не имеет». Может быть, это ее кафедра? Но я точно не знаю, и вообще вида не подаю, что мы с ней знакомы.
Сижу в стороне, наблюдаю. Какой-то очень красивый молодой человек – высокий, изящный, отлично одетый – все время тянет руку. В руке у него листок бумаги. Вот Оля ему предоставляет слово. И он говорит, как все (называя людей по именам) плохо работали в прошлом году. Такой вот «донос вслух». Все очень смущены, но делают вид, что ничего, все в порядке…
Второй сон. В трамвае
Народу довольно много. Я, однако, сижу. Раскрываю портфель, достаю что-то почитать. Вдруг какая-то женщина кричит мне через весь вагон: «Хватит делать бездарные надписи на своей дурацкой книжке!» Я киваю, соглашаюсь. Хотя мне это неприятно, конечно. Тем более что я повода не давал – я достал не свою книжку, и вообще не книжку, а газету.