Пока медленно, под счет, дышала, чтобы наконец заснуть, решила как можно меньше разговаривать с доктором, пока не отыщет того, кто умело превращал ее, до недавнего времени довольную жизнью женщину, в издерганную, боявшуюся заходить в собственный подъезд невротичку.
То ли от магазинных котлет, то ли от непрекращающегося даже во сне напряжения у Самоваровой расстроился желудок.
После завтрака появилась слабость, не помог взбодриться и кофе.
«Только такая упрямая дура, как ты, может с расстройством пить кофе», — безразлично отметила про себя Варвара Сергеевна и поставила на огонь вторую турку.
Она подошла к окну и отдернула тюлевую, успевшую посереть после весенней стирки занавеску.
«Надо бы их снять да простирнуть».
Пока жили с Анькой вдвоем, генеральная уборка в квартире проводилась от силы раз в год.
С появлением в доме мужчин все изменилось в лучшую сторону: Анька или Олег в свой выходной постоянно пылесосили квартиру, полочка и зеркало в ванной теперь всегда блестели, а кошек дочь регулярно вычесывала.
Решив не откладывать дело в долгий ящик, Варвара Сергеевна подставила табурет и залезла на подоконник. По закону подлости мобильный, лежавший на кухонном столе, тут же разлился противными переливами арфы.
Пришлось слезать и отвечать на звонок.
Это была хохлушка-молдаванка.
Возбужденно ссыпая в ее ухо слова, она настаивала на том, чтобы Варвара Сергеевна, не медля, пришла в квартиру и посмотрела на унитаз и раковину, которые знакомый прораб отдавал за полцены.
— Италия! — восторженным голосом уличной зазывалы повторяла она. — Задарма, считай, отдает!
— Они что, ворованные? — спросила Варвара Сергеевна и почувствовала, как желудок вновь скрутил спазм.
— Что ты, голуба! Говорю тебе, клиент отказался. Купил, а жинке не понравилось. Пришлось новое брать. А там денег куры не клюют, вот хозяин и сказал Мишане, мол, забери себе, типа, в счет премии. А ему не надо. Ты в интернете-то глянь, почем их продают! Говорю тебе, за полцены возьмешь. Италия!
— Пришлите мне фото, — попыталась закруглить разговор Самоварова.
— Да не вопрос… но надо сегодня запло́тить! Желающие найдутся, тебе первой звоню! — продавливала малярша.
— Ясно. И что там на круг получается?
Озвученная сумма была приемлемой. Вот только выходить сегодня из дома Варваре Сергеевне категорически не хотелось.
— Я перезвоню.
Откопав в домашней аптечке активированный уголь, выпила сразу полпачки.
Через час, кое-как собравшись под грустные взгляды Капы и Пресли, все утро ходивших по пятам и кидавшихся в ноги, так что она разок чуть не упала, стараясь не наступить на кошек, Самоварова нехотя покинула квартиру.
Дойдя до проспекта, Варвара Сергеевна почувствовала, как без видимой причины заныло сердце.
Захотелось плюнуть на супервыгодное предложение малярши и вернуться домой.
Но стереотип мышления советского человека, долго жившего в условиях дефицита, не позволил это сделать. Нельзя не глядя отказываться, надо посмотреть!
Да и хотелось сделать приятное Валере…
Незапланированные расходы на ремонт и так уже изрядно подточили их бюджет.
Начал накрапывать колючий дождик, и Самоварова удрученно вспомнила, что снова вышла из дома без зонта.
Юркнув под козырек автобусной остановки, залезла в приложение.
Ближайшее свободное такси ожидалось через пару минут.
Редких прохожих рассматривать не хотелось, и Варвара Сергеевна принялась смотреть на капли дождя, усиливавшегося на глазах.
«Дождь — слезы неба… Но какая огромная разница между майским и ноябрьским! Майский смывает, очищает и, будто искусный парфюмер, раскрывает чудесные запахи вокруг — молодой травы, цветущих кустарников, освободившегося от хлипкой грязи асфальта. Он звучит саксофоном, хлопками намытых окон, хрустящими под нетерпеливыми пальцами ветками сирени, беззлобным ворчанием матерей, радостным тявканьем собак, шуршанием новых юбок и молоточками чернявых сапожников.
Ноябрьский же пахнет простудой и лекарствами, сыростью и нафталином, а звучит как прощальная песня гордецов, идущих на смерть…»
С проезжей части послышался нетерпеливый гудок старенького раздолбанного седана.
Усевшись в такси, Варвара Сергеевна почти тут же прокляла все на свете.
Во весь проспект тянулась огромная пробка, а молоденький таксист, переспросив у нее адрес, язвительно хмыкнул:
— Проще пешком дойти, чем вот так тащиться!
— Было бы проще, дошла бы! — огрызнулась Самоварова.