Когда же она могла его видеть перед тем, как очутилась здесь?
Сомнений не было, она с ним переспала!
Любила ли она его?
Она пока не понимала, но точно знала, что была знакома с ним еще до своего рождения…
Но при чем здесь эта женщина в белом халате?! И как ее назойливые вопросы могут быть связаны с тем, что она вновь загремела в больницу?!
«Ма-ма, ма-ма», — вновь захрипело из-за стены.
Самоварова натянула по шею одеяло. В соседней палате недовольно хлопнула дверь, затем послышался усталый голос медсестры.
— Утром меня возили на обследование. Что там с результатами? — давя в себе страх, спросила Самоварова.
— Вам сделали МРТ головного мозга. Этим занимается наш диагност, как только будет описание, я сразу же сообщу, как и результаты ваших анализов, — четко и сухо выговаривая слова, пояснила невролог.
— Но я не просила делать мне МРТ!
— В этом была необходимость, — тревожно чеканила слова врачиха.
Самоварова исподтишка посмотрела на доктора.
Вид у него был невеселый.
— Давайте закончим. Я бы поспала. — Прикрыв рот рукой, Варвара Сергеевна, не желая выдать страх, демонстративно зевнула.
— Хорошо. Вы хотите завтра увидеть вашу дочь?
— Хочу! — И она отвернулась к стене.
Заскрипели стулья, и посетители покинули палату.
Как только за ними прикрылась входная дверь, Самоварова подскочила на кровати и выдернула пластиковый переходник, соединявший трубку с воткнутым в ее вену и залепленным пластырем катетером.
Набросив трубку на штакет, она подбежала к двери.
Осторожно приоткрыв, напряженно ловила выставленным в щель ухом долетавшие обрывки разговора.
— Случай, конечно, интересный, — оживленно говорила невролог. — Ждем результатов МРТ, но, судя по клинике, опухоли или инсульта нет. Скорей всего, это действительно по вашей части.
— Почему я не могу поговорить с ней наедине? Это могло бы дать другие результаты. Варвара человек… достаточно замкнутый, да и ее профессиональное мышление нельзя сбрасывать со счетов. Это как рефлекс. Следователь привык больше слушать, чем говорить, — горячился Валерий Павлович.
— Но мы же обсуждали это вчера! Пока мы не поймем, что произошло в ее голове, ей лучше не испытывать волнений.
— А как быть с ее дочерью? Анна очень эмоциональна.
— Проинструктируйте ее. Пусть задает наводящие вопросы, но ни в коем случае не подыгрывает. Повторюсь: сейчас это очень важно, чтобы мы понимали истинную картину.
Когда слов удалявшихся по коридору стало не разобрать, Варвара Сергеевна закрыла дверь.
Она внимательно осмотрела палату.
Дверь при входе вела в крошечный санузел с унитазом, раковиной с зеркалом и крошечной душевой кабинкой в углу.
Напротив кровати примостился небольшой холодильник, рядом — тумбочка, на окне трепыхались короткие пластиковые жалюзи.
«Почему положили в одноместную? — удивилась она. — За отдельную палату с удобствами, как правило, берут деньги».
«Как давно я здесь?» — ополоснув лицо холодной водой, растревожилась Варвара Сергеевна.
Голова почти не кружилась. Есть не хотелось, но мучительно хотелось курить.
Открыв тумбочку, Варвара Сергеевна нашла в ней аккуратно разложенную на полке одежду. Черная кашемировая водолазка, брюки, бюстгальтер, трусы, резинка для волос.
Не было сумки и обуви.
Она приоткрыла входную дверь.
По коридору, катя перед собой железный столик, переполненный грязной посудой, шаркала пожилая нянечка.
— Ой, можно вас? — Самоварова открыла дверь настежь.
— Что, голуба? — не прекращая движения, проворчала та.
«Голуба…»
Вроде бы совсем недавно ее так кто-то назойливо называл, но кто?!
— Зайдите ко мне на минутку, — жалобно попросила Самоварова.
Нянечка нехотя откатила к стене стол и, бросив взгляд по сторонам, подошла к двери.
— Ну, что стряслось? Обед вам пока не выписан.
— И что же мне есть?
— Так врача позовите лечащего, с ним и разбирайтесь.
— Послушайте, — зашептала Самоварова, — вы можете раздобыть мне чашку кофе и сигарету?
На лице пожилой простоватой женщины, много повидавшей на своем веку, вопреки опасениям Самоваровой, отразилось не возмущение, а усмешка.
— Че, прямо очень приперло?
— Очень! Я отблагодарю!
— Ладно! — шепнула нянечка. — Зайду позже.
Варвара Сергеевна снова кинулась к тумбочке. Кошелька и телефона среди вещей не было.
Но в кармане брюк, будто ангельский подарок, завалялась смятая пятисотрублевая купюра.