Старуха за стеной подала голос: «Ма-ма, ма-ма…»
— Это что там за пипец? — испугалась Анька.
— Умирает она. У нее деменция. Не понимаю, почему родные не заберут ее в хоспис… Так, и что же дальше? — пытаясь заглушить давящие на психику стенания, повысила голос Самоварова.
— Когда она назначит встречу, Лешка, сын Валерия Павловича, прикрепит на мне микрокамеру. Если зафиксировать передачу денег, на мошенницу будет иметься реальный материал. Вислаков передаст его генералу, ну и, сама понимаешь, шайку накроют. К тому же на жулика-мента много чего накопилось по другим темам.
— Господи… И кто такое придумал?
— Придумала я!
— А подробности откуда знаешь?
— Откуда-откуда, от Валерия Павловича. Вчера рассказал.
— Хорошо вы развлекаетесь, пока я здесь валяюсь!
— Ма, ты что, думаешь, я не справлюсь?! — вспыхнула Анька.
Варвара Сергеевна вдруг поняла: Анька вовсе не считает ее больной. Общалась она с ней как и всегда — пусть слишком эмоционально, но искренне. Нельзя было сбрасывать со счетов и дочкину детски восторженную наивность по отношению к окружающему миру. Вторая часть истории, в которой Лешка должен прикрепить на ней микрофон, была в чистом виде ее фантазией.
А Анька, обожавшая участвовать в школьных спектаклях, уже видела себя в роли главной героини.
Глядя на дочь, Самоварова почувствовала прилив огромной, до слез, благодарности.
Поистине, пуповину, связывающую мать и дитя, не разорвать никогда!
Происходит что-то неординарное, вот как сейчас — больничные, холодные стены, неясный диагноз, двусмысленное поведение врачей, и ненужная мишура из бытовой вредности, дурацких обид и принципов вдруг разлетается, обнажая главное — непостижимую, ни с чем не сравнимую близость самых родных друг другу людей, некогда бывших одним целым.
— Я категорически против того, чтобы ты принимала в этом участие! — вынырнув из своих мыслей, пришла в себя Самоварова. — Пускай ловят на другого живца!
— Мам, да ты что?! Им без меня не обойтись! Может, мне даже награду дадут!
— Ага. Догонят и еще раз дадут… А что говорит о твоем плане Валерий Павлович?
Анька пересела на кровать и поймала мать за руку:
— Доктор, конечно, против. Но, умоляю, ничего ему не говори! Он меня загрызет! Он сто раз просил тебя не тревожить!
— Да не тревожусь я, Аня… Правильно сделала, что рассказала. Этим делом должен заниматься не Вислаков, а компетентные органы.
Несмотря на сдержанный тон, Самоваровой вдруг мучительно захотелось сорвать с себя больничную рубашку, послать всех к черту и в Анькиных дурацких сапожках помчаться на работу, в свое бывшее отделение.
— Так они и занимаются… Ма, ты не слушаешь! Вислаков контактирует с генералом, он в курсе.
— Ты была в ведомстве? — Смахнув с лица волосы, которые давно бы уже следовало помыть, Варвара Сергеевна нехотя смахнула и минутное наваждение. — Тебя инструктировали сотрудники?
— Нет.
— В таком случае это не серьезно.
— Это серьезно! — В Анькиных карих глазах вспыхнул столь знакомый матери упрямый огонек. — Доктора я уломаю. А Вислаков будет только «за».
— И когда ты должна идти на задание?
— Пока не знаю. Девица должна сама назначить встречу. День и время приема.
— Аня, никакой самодеятельности! — стараясь звучать как можно мягче, произнесла Самоварова. — Любые действия могут быть предприняты только после того, как к делу подключатся профессионалы, и только в том случае, если в твоем участии есть острая необходимость.
Анька, достав из сумочки пискнувший напоминалкой мобильный, спохватилась: через час она должна была быть у ученика.
— Дочь, ты не могла бы оставить мне тысячу? — смущенно попросила Варвара Сергеевна. — И, кстати, ты не в курсе, кто забрал мои кошелек, сумку, телефон и обувь?
Анька вскочила со стула и отвела взгляд:
— У тебя не было ни сумки, ни телефона.
— Ах, ну да… Ты же вызвала скорую из дома. А обувь?
— Обуви тоже не было! — Дочь, не желая развивать эту тему, сделала пару шагов по направлению к входной двери.
— Я провожу! — Варвара Сергеевна нашарила под кроватью больничные тапки. — Так деньги-то оставишь? — робко напомнила уже возле двери.
— Зачем тебе? Хотя знаю зачем…
Дочь открыла сумочку, достала из нее зеленый портсигар.
— На вот, держи! Только не пали меня перед доктором.
Покопавшись в кошельке, Анька сунула ей в руку купюру.
— И где ты его раздобыла? — обрадовалась портсигару Самоварова.
— Он был в твоей сумке.
«Все верно… Доктор сказал, Анька вернулась зачем-то в квартиру и вызвала скорую. Значит, меня забрали не из его, из нашей квартиры…»