— Как видишь, жива. И ты, если захочешь дать жизнь другому, возможно, научишься не существовать, но жить — без страха и обиды на весь мир.
Осушив в два глотка оставшегося в чашке кофе, Самоварова вынула из кармана мобильный.
— Такси вызову сама. Не провожай.
52
— Варюшка, ну вот, наконец у тебя хороший цвет лица! И синева под глазами почти прошла. Хорошо, ты хоть с этим меня послушала и прокапалась железом! — Доктор деловито вытаскивал продукты из пакетов и, перед тем как положить их в холодильник, с довольным видом рассматривал улов.
— У меня не было выбора, дорогой, — прильнула грудью к его спине Варвара Сергеевна, потерлась губами о его холодный — с улицы — затылок.
— Вот видишь, как хорошо я подобрал тебе препарат! Гемоглобин аж сто двадцать! С твоей анемичностью это прекрасный результат.
— Ну, прямо уж ты подобрал!.. — махнула рукой Варвара Сергеевна.
— А кто? — насупился доктор.
— Да невролог эта твоя… И без капельниц гемоглобин бы со временем поднялся. Я согласилась на них только потому, что хочу поскорее получить права.
— Вот икорки тебе черной взял! — Доктор дразняще поводил перед ее носом железной банкой.
— Ах ты, милый мой, потратился…
— Можем себе позволить! — добродушно усмехнулся он. — Хорошую премию дали, очень хорошую.
— Так, может, поедем куда-нибудь? — оживилась Самоварова. — Например, в Париж?
— У меня на эти деньги другие планы, — сделав загадочное лицо, важно объяснил доктор.
— Не поделишься?
— Всему свое время, — пробурчал он и, повернувшись к ней спиной, продолжил укладывать продукты в холодильник.
Банка с черной икрой навеяла воспоминания о том, как много лет назад Никитин таскал в этот дом такие же для заболевшей воспалением легких Анюты.
Мысли полетели дальше…
Сегодня утром к ней неожиданно прилетело от «Марины Николаевны»: «Аря, можно я к тебе в новогоднюю ночь загляну? Ненадолго».
Прочитав сообщение, Самоварова решила его проигнорировать и, собрав волю в кулак, переключиться на праздничные хлопоты, не думать о той, которая его отправила. Но в голове навязчиво стоял ее образ.
Глядя в спину доктора, расчищавшего в холодильнике место, она вдруг неожиданно для себя сказала:
— Слушай… Ты не будешь против, если я приглашу к нам на Новый год одну… свою старинную знакомую?
— Как интересно! Ну… пригласи, — зажав в руке пакет с сельдереем, повернулся к ней Валерий Павлович. — Она будет одна или с каким-нибудь скучным мужиком, с которым мне придется поддерживать светскую беседу? — растерявшись, попытался пошутить он.
— Одна. Она всегда одна.
— И справлять-то ей, бедненькой, не с кем! — Валера дурашливо закатил глаза.
— Так вышло… — не расположенная к дальнейшим шуткам на эту тему, кивнула головой Самоварова. — Не с кем.
— Ну, пускай заглядывает, только икру не жрет. Икра для девочек — для тебя и Аньки.
— Хорошо! Мы съедим ее на завтрак первого числа.
— Вот и прекрасно! Но небольшой бутерброд ты должна съесть прямо сейчас. — Доктор схватил со стола свежеиспеченный, упакованный багет от известной кондитерской. — Дай мне, пожалуйста, доску и хлебный нож и… обычный нож, — достав из холодильника банку с икрой, суетился он. — Так, еще масло…
— А если холестерин подпрыгнет из-за масла? — Не переставая думать о Регине, Самоварова наблюдала за ним, приклеив к губам улыбку.
— Не подпрыгнет.
— Не подпрыгнет, если ты мне поможешь. Отрезай-ка второй ломоть!
Сев за чай, они принялись обсуждать меню праздничного стола.
— С меня оливье и куриный паштет. С горячим пусть возится Анька.
— Я тебя умоляю! — шепотом сказал доктор. — Я приготовлю утку сам.
— С яблоками?
— Разумеется. Обмажу ее апельсиновым соком с терияки, протомлю в духовке часа два-три и зажарю с яблочками в режиме гриля. Ух, пальчики оближешь!
— Надеюсь.
Самоварова терпеть не могла ни гуся, ни утку, но все остальные проголосовали за это традиционное новогоднее блюдо, и ради семьи она готова была об этом забыть.