— Тебе не предлагаю! — достав папиросу, Варвара Сергеевна кивнула на Регинин пока еще плоский, обтянутый платьем из тонкой черной шерсти живот. — Что ты решила?
Регина отвела взгляд.
— Тихо здесь… — Она глубоко втянула в себя подъездный воздух. — Что, пенсионеры одни остались?
— Время такое. Каждый в своей клетушке сидит. Если кто и веселится, то только молодежь на улице.
Словно в подтверждение этих слов за окном раздались оглушительные хлопки салюта, а следом распахнулась дверь квартиры на третьем этаже.
Оставив за спиной рев музыки, из квартиры выскочила блондинистая носатая девица лет тридцати в короткой, торчащей из-под худи юбке, с раскрасневшимся то ли от алкоголя, то ли от переизбытка эмоций лицом.
— Девчонки! — спускаясь по лестнице, громко шептала она. — Можно я с вами постою?
Девица юркнула за их спины и достала из кармашка худи мобильный.
— Початиться по-быстрому надо. Прикройте!
Она тряхнула гривой выбеленных, с модным — «черные корни» — выкрасом волос и, сверкая глазами, принялась строчить кому-то сообщение.
— А дома что, не чатится? — усмехнулась Варвара Сергеевна.
— А дома — мой, — не отрывая глаз от экрана, не то обиженным, не то простуженным тоном объясняла девица. — И ноль внимания, и не отойди от него ни на шаг!
Отправив сообщение, она вороватым жестом сунула мобильный обратно в карман.
— Не, вы не подумайте… Просто бывший поздравил, да так трогательно, что безумно захотелось ответить. Мой-то совсем рехнулся, — быстро оглядев обеих женщин, обратилась она к той, что была ближе по возрасту — к Регине. — В кои-то веки дома, Новый год, а он сел, блин, «Брата» с друзьями смотреть, будто не видел никогда.
— Ну… «Брат» — это уже классика! — отозвалась Самоварова. — Крепкий и честный фильм.
— Там же вроде «Наутилусов» музыка? — неуверенно спросила Регина.
— Там не только их музыка, там сам маэстро снялся, — с нескрываемым удивлением поглядела на нее девица.
За окном вновь громыхнуло, и лица женщин раскрасились разноцветными всполохами салюта.
Выждав, пока грохот стихнет, Регина обратилась к девице:
— А что вам из «Наутилусов» нравится?
— Мне?! Я Баскова люблю, он романтик. А что там нравиться-то может у «Наутилусов»? Депрессуха.
— Не скажите. У них есть вполне мажорные, хоть и философские вещи. Например, «Золотое пятно», — сказала Самоварова.
— Не слышала, — пожала плечами соседка. — Или не помню. Это с какого альбома?
— Я не настолько большая поклонница, — развела руками Варвара Сергеевна, — чтобы знать их альбомы наизусть.
Дверь приоткрылась, из нее высунулся белобрысый, светлолицый и белобровый мужичок под сорок:
— Здорово, бабоньки! С Новым годом!
— И вас с наступившим, — кивнула Самоварова.
— Сопелкина! — обратился тот к девице. — Что за детский сад? Если уж приперло покурить, могла у Глеба сигарету взять.
— Че у Глеба-то… Мне вот с девчонками интересней!
— Ну… возвращайся давай. Щас уже старики мои подгребут, прибраться бы надо на столе.
Сопелкина скуксилась и пробурчала:
— Сплошной сексизм… Только подай да принеси… А я типа так — не женщина, а функция!
Самоварова невольно улыбнулась:
— Воспитывать нужно мужчину своего.
— Да как его воспитаешь-то? Воспитали уже.
— Проговаривайте с ним, что не нравится. Поверьте, мужчины умеют слушать и даже слышать.
— Ладно, — поплелась наверх Сопелкина. — С новым счастьем!
Когда за ней закрылась дверь, Самоварова перевела взгляд на притихшую, прижавшуюся к стене Регину.
— Неужели, Аря, ты правда веришь, что мужика можно перевоспитать?
На ее лице блуждала горькая, пронизанная болью улыбка.
— Я во все верю, — многозначительно ответила Самоварова. — Но в хорошее больше.
Регина едва заметно кивнула и, явно ожидая продолжения, упрямо поглядела на Самоварову.
— У тебя были дедушка и бабушка. Была нормальная семья. Трагедия, случившаяся с ними, поломала психику твоей матери, а в те времена психикой не занимались. Энергии и воли к осуществлению целей тебе не занимать. Сломать матрицу тебе вполне по силам. Направь их наконец на созидание.
— Еще у меня была прабабка, — выпалила Регина. — Сосед наш, физрук, напившись, орал, что она была ведьмой. Она здесь жила. Помнишь ее?
— Не помню… Перестань чушь городить. Кстати, крышу твою, Петра Анатольевича, пару дней назад арестовали. Ты вовремя выскочила. Продолжала бы с ним свои аферы — и тебя бы взяли в оборот.
— Да какие там аферы?! Всего лишь игра… Люди сами деньги несли и умоляли их взять. А то, что налоги не платила, — так это месть государству, которое сначала меня официально похоронило, потом присобачило чужое имя, милостиво выучило на швею-мотористку и комнату в бараке мне, родившейся в этом доме, в самом центре города, щедро выделило. Я тут такого натворила… Это намного страшнее, чем развод лохов на деньги, — глядя в одну точку на стене, глухо сказала Регина.