— Да нет же, эта женщина существует! — В голосе Марины Николаевны впервые прозвучала уверенность.
— Но она может оказаться очередной аферисткой… На каком методе основано чудесное излечение больных?
— Увы, не знаю. Говорят, она просто садится напротив, иногда задает вопросы. Никакого прямого контакта с телом, никаких таблеток, магии или «святой воды».
— Похоже на экстрасенсорику.
— Да, что-то из этой области.
— Ну что ж… Если вы в это действительно верите, считайте — полдела сделано, — ободряюще сказала Самоварова, вставая. — Простите, мне пора бежать.
Будто приросшая к лавочке, Марина Николаевна теперь выглядела жалкой.
— Знаете что… Давайте на всякий случай обменяемся телефонами. Вдруг вы вспомните из событий того утра что-то, что может иметь отношение к пожару! — Самоварова достала из кармана телефон. — Кстати, забыла сказать! Мой хороший друг — владелец частного детективного бюро. Если у вас все же возникнет желание собрать информацию о вашем бывшем учителе, за разумную плату он сможет организовать вам такую справку. Любую иллюзию лучше всего лечить реальностью. Это больно, зато действенно.
— Значит, вы не таите на меня зла? — Марина Николаевна мигом выхватила из сумочки мобильный. — Диктуйте номер!
Варвара Сергеевна, как никто другой, знала, что ее дочь отличается повышенной эмоциональной возбудимостью.
В детстве Анюта была на удивление спокойным и бесконфликтным ребенком. Обучившись грамоте, дочка много читала, и ее интерес к чтению выходил далеко за рамки обязательной школьной программы.
Уже к двенадцати годам ею были освоены Беляев, Дрюон, Дюма, Шекспир и толстовский хит для женщин всех поколений «Анна Каренина».
Пропадая на службе, Варвара Сергеевна была уверена в том, что Анюта, дожидаясь ее с работы, всегда найдет, чем себя развлечь.
А потом все резко, в одну осень, изменилось.
За два месяца до тринадцатилетия у Аньки начались месячные.
Когда Варвара Сергеевна, как назло по уши заваленная в ту осень уголовными делами, приходила со службы, подросшая и сильно изменившаяся за лето Анька с порога начинала доставать ее дурацкими вопросами: почему, например, человек, который нашел клад, должен сообщить об этом государству и получить за свою находку всего лишь мизерное вознаграждение или каким образом Каренина могла спокойно принимать морфин, который является тяжелым наркотиком?
Самоварова, вымотанная к вечеру настолько, что язык ворочался с трудом, старалась как могла на вопросы отвечать. Но как-то вдруг поняла, что Анька жаждет не столько ее ответов, сколько конфликта, на который всякий раз намеренно провоцирует мать, начиная глупо и неумело спорить.
Красивая, спокойная девочка с густыми каштановыми волосами и неизменной книгой под мышкой превратилась в гадкого и агрессивного утенка. Кожа ее сильно испортилась, и Анька, постоянно выдавливая прыщи, проблему только усугубляла. Дочь стала угловатой и дерзкой, а свои шелковистые волосы начала вытравливать перекисью водорода, в домашних условиях добиваясь эффекта мелирования.
На разумные замечания матери Анька отвечала агрессивно и постоянно ее в чем-то обвиняла.
Только спустя время, наблюдая, сколь остро дочь переживает свои заканчивавшиеся неудачей романы, Самоварова поняла, что женская сущность дочери, требовавшая постоянной подпитки обожанием и восхищением, которых не хватило в детстве, взяла верх над умом и интеллектом.
Анька, воспитанная, с одной стороны, книгами, с другой — подружками-пустосмешками, незаметно превратилась в классическую женщину со всеми вытекающими плюсами и минусами. Влюбчивая и нежная в начале отношений, при возникновении любых проблем с парнями она превращалась в настоящую фурию — скандальную и истеричную.
Не имея перед глазами положительного примера — здоровых отношений отца и матери, — Анька не обладала не только гибкостью, но даже элементарной женской хитростью.
Устав давать подросшей дочери советы, Самоварова махнула рукой на ее многочисленные и недолгие романы, и Анька, замкнувшись в себе, лишь изредка делилась с матерью подробностями личной жизни.
После тридцати, убедив себя в том, что она уже «товар не первой свежести», Анька стала сдавать позиции соблазнительницы и незаметно пристрастилась к выпивке.
К счастью, в тонусе держала работа — на что училась, в том и сгодилась, — дочь работала переводчиком с французского.
Почти ежедневно ей надо было общаться с людьми и хорошо выглядеть, и эта важная для женщины деталь не давала ей окончательно распуститься.