Члены ордена представлялись ей фигурами на шахматной доске, надежно обосновавшимися на ее стороне поля.
Петя — слон, Максим Тимофеевич и Игорь Петрович — кони, деканша и врачиха — ладьи. Клиенты же были пешками. Обычными донорами, исправно приносившими бабло и поддерживавшими крутость созданного ими с Петей бренда.
На противоположной же стороне поля пока еще крепко стояла другая королева…
Ее армия, как выяснилось, была слаба, но разгромить ее грубым и примитивным натиском было бы неправильно.
Эта королева заслуживала худшего, чем физическая смерть, она заслуживала мрачной темницы, кишащей демонами ее грязной и эгоистичной душонки.
Выйдя из салона, Инфанта села за руль белоснежной, надраенной с утра Жаруа машины.
Дел у нее на сегодня в городе больше не было.
Включив навигатор и убедившись, что дороги еще не сильно загружены, она решила поехать в музей.
Одинокая ворона, сидящая на заборе, не выходила у нее из головы.
Что-то тянуло ее к этой картине, некая неуловимая фабула, вложенная в нее художником. Из-за сосудистого кризиса, столь неожиданно накрывшего ее накануне, и вмешательства того чудно́го мужчины ей не удалось как следует рассмотреть детали.
Был ли прописан в глубине картины дом или ей это только показалось?
Весна там была или осень?
Смотрела ли ворона на зрителя или в землю? А может быть, в небо?
Инфанта хотела поскорее получить ответы.
Не успела она тронуться с места, как в Ватсап постучалось сообщение от заочно знакомой таджички — та напоминала про оплату за одну нехитрую, но требующую ловкости работу.
Задание было выполнено, и к сообщению, написанному корявым русским языком, прилагались подтверждающие фото.
«Ок», — ответила Инфанта и, нахмурившись, отправила таджичке через мобильное приложение банка пять тысяч рублей.
Эти фото, прилетевшие так некстати, испортили ей и без того неровное настроение.
Двигаясь по насупившемуся городу, успевшему насобирать автомобильных пробок под затянувшимся тучами небом, она кляла обманувший навигатор и дурную погоду.
Вспомнив про таджичку, Инфанта отстраненно констатировала, что окружающие делятся на две категории: мелких паразитов, таких как эта проворливая уборщица, и жирных стервятников, таких как Петя.
Да, встречались и смешанные виды, к примеру Виолетта Семеновна. Цепкая и алчная с виду, она всего лишь подсасывала деньги и энергию у напуганных (зачастую ложной информацией) несчастных баб.
Еще был Жаруа — увечный, большой щенок.
Если бы в ее силах было привязать к себе и научить следить за домом подобранную на трассе дворнягу, все было бы ровно так же, подумалось ей.
С трудом найдя место для парковки в соседнем с музеем переулке, Инфанта вышла из машины. Уже на подходе к зданию она вдруг поймала себя на мысли, что машинально примеряет на себя красивые женские имена.
Не доходя несколько метров до музея, она увидела, как из двери выскочила совсем молоденькая девушка лет восемнадцати-двадцати.
Девушка была стройна и красива, но выглядела, особенно для похода в музей, странновато: на ней было обтягивающее черное, похожее на водолазный костюм трико.
Усевшись на мокрый асфальт, то ли танцовщица, то ли наездница приняла соблазнительную позу, будто собираясь позировать художнику: согнула ноги в коленях и, одной рукой придерживаясь за колонну здания, откинула голову назад. Свободной рукой она пригладила длиннющие волосы, концы которых упали на влажный асфальт. Девчонка словно приносила себя в жертву слякоти и непогоде, при этом отчаянно пытаясь что-то разглядеть на сером, плюющем в нее своими мокрыми нечистотами небе.
Поравнявшись с девушкой, Инфанта увидела, как та вдруг резко, всем телом задрожала. Глаза ее, все так же глядевшие в небо, расширились и, как у мертвой, неподвижно застыли, а спина неестественным образом выгнулась. В уголках нежно-розового, будто обведенного тонкой кисточкой рта, показалась обильная слюна. Инфанта поняла: у девчонки эпилептический припадок. В первый год их совместного проживания похожие припадки случались у Жаруа, а затем вдруг резко, как и не было, прекратились.
Инфанта, не мешкая, раскрыла сумочку и, не найдя ничего более подходящего, достала из нее толстую, плотного картона, пилочку для ногтей. Склонившись над девушкой, попыталась разжать ей рот и просунуть пилочку меж зубов.
Из распахнутой двери музея уже спешила помощь: парочка студентов и бабулька-билетерша в бордовой униформе.